Она безуспешно пыталась освободиться, чтобы хотя бы прикрыться от моего жадного, почти обезумевшего взгляда, который скользил по изгибам тела, о котором я мечтал сутками напролет.
Мечтал, как буду ласкать ее.
Как буду забываться в ее стонах и горячем шепоте, где буду слышать свое имя.
Моя самая темная страсть.
Моя боль.
Моя одержимость, избавиться от которой я не смог, сколько бы ни пытался.
Теперь моя.
Вся.
Без остатка.
В ее темных глазах отразилась паника, когда я подался вперед, упираясь руками в кровать по обе стороны от нее, чувствуя, как всё внутри меня сжалось в комок из оголенных инстинктов, закручивая в теле огненную пружину, которая могла рвануть в любую секунду.
Я сдерживался настолько долго, ожидая ее одну, что казалось, просто отключусь раньше, чем успею познать девушку так жадно и ненасытно, как хотел все эти годы.
У меня мозги плыли от запаха ее тела!
Отключался разум и всё то цивилизованное, что еще могло оставаться в моем извращенном черном сердце.
— Не трогай!
Голос девушки дрогнул, а я улыбнулся, словно сумасшедший, склоняясь над ней и прижимаясь губами к животу, тут же ощутив, как напряглись ее мышцы в отчаянной и бессмысленной попытке противостоять мне.
— …Сопротивляйся, сладкая. Мне это нравится, — прошептал я жарко, не отрывая губ от ее кожи, и лизнул пупок, на что девушка ахнула и принялась выгибаться в попытках натянуть удерживающие ее путы настолько, чтобы они порвались.
Святая наивность.
— Не трогай меня!
Но разве я мог остановиться теперь, когда познал сладость ее кожи, аромат ее страха?
Зверь во мне выл до хрипоты.
Даже если бы он умер, измучившись от жажды и желания, то воскрес бы в эту минуту ради нее одной, чтобы только понять, что такое настоящий рай.
Я хотел вкусить этот плод сполна.
Искренне наслаждаться им до головокружения, собирая языком все соки и утопая в собственной эйфории.
— Дарк, не надо…
Меня пробрало до дрожи, когда я услышал свое прозвище из ее губ.
Словно по позвоночнику пустили разряд, который полыхнул яркой вспышкой, сжигая последние остатки терпения и выдержки.
Она не могла свести колени и задрожала, когда я проделал дорожку из поцелуев от пупка к бедрам, погружаясь в нее двумя пальцами, и едва не кончил сам, когда почувствовал, какая она горячая и тугая.
Моя, моя, моя — стучало бешенным пульсом в висках, разгоняя по телу адреналин, от которого мозг искрил, а дыхание путалось и становилось хриплым и тяжелым.