Слово «буйный» мгновенно подействовало на Грина, он тут же подтянулся, подозрительно окинул меня взглядом с головы до ног, достал мини-электродубинку и, не включая её, ткнул в поясницу.
— Ну и чего встал? П-шёл уже вперёд. Не трать моё время!
Я перевёл дыхание и неторопливо направился в сторону изолятора. Как и все другие охранники, новенький с чешуйками на лице запер меня в камере, заблокировал дверь и неожиданно бросил:
— Ничего, вроде и не буйный особо. Не переживай, парень, обработаешь штрафное количество руды на площадке, и тебя обратно переведут к твоим приятелям в восемьдесят шестую. Мы ж не изверги, все на проклятом астероиде торчим и всё понимаем. Женщин нет, приходится выкручиваться, как получается.
Я хмуро кивнул и мысленно поставил зарубку, что работать теперь буду ещё медленнее.
— Что хмуришься, розовый хвостик? Не хочешь в общую клетку? Думаешь, твоя крошка тебя ещё навестит? — достаточно громко сказал ларк из клетки напротив, когда охранник удалился из коридора.
Усилием воли я не дёрнулся при упоминании Алессы. Порой мне казалось, что её посещение мне приснилось, но глазастый и внимательный Фредж откуда-то знал, что ко мне приходила девушка. И, пожалуй, именно редкие, но меткие реплики соседа из одиночки напротив возвращали меня в реальность.
— Запах у них особенный, — хмыкнул всё тот же сосед, когда я остановил на нём вопросительный взгляд. — Такой сладкий и вкусный только у эльтониек бывает.
Ах, вот оно что... врождённое обоняние.
— Так говоришь, будто ты сам хочешь в общую камеру, — ответил беззлобно.
— Я не хочу. — Фредж пожал плечами. — Что я там забыл? Мне и в карцере хорошо. А тебя вон в восемьдесят шестой заждались уже.
Я фыркнул. Значит, подождут ещё. Ларк совершенно верно трактовал мой немой ответ и бросил как бы между прочим:
— Если надумаешь продлять абонемент, то я к твоим услугам.
Фредж выразительно поиграл золотыми бровями, а я серьёзно кивнул. Понятно, он тоже хочет задержаться в одиночке и не против показательной драки. Что ж, так будет даже удобнее.
***
Эрик Вейсс
Я отжался последнюю сотню раз от широченного перила, торчащего из конструкции, служащей в этой дыре кроватью, отёр запястьем со лба пот и повалился на лопатки на холодный пол. Каждый швархов день в тюрьме проходил одинаково, и единственное, что держало меня в тонусе, — колоссальная физическая нагрузка.