В коридоре возле двери в
манипуляционную стоял молодой человек на костылях с забинтованной
ногой. Чуть поодаль у окна переминалась с ноги на ногу внушительных
объёмов дама, обмахивающаяся веером. Немного странно видеть веер в
октябре. Женщина поглядывала в мою сторону из-под широкополой
шляпы, но лицо из-за веера рассмотреть было невозможно, а глаза
терялись в тени от шляпы.
Родителей в манипуляционной не было,
только медсестра, Катя и Виктор Сергеевич. Судя по всему, они тоже
только пришли, я не опоздал. Все выжидательно смотрели на меня,
значит пора начинать. Я выглянул за дверь и позвал парня.
Бедолага подвернул ногу ещё в
пятницу вечером, когда выходил с друзьями из трактира изрядно
подвыпившим. Поорал, поматерился, но обращаться никуда не стал,
друзья помогли добраться домой. Субботу отлёживался, борясь с
похмельем, надеялся, что нога сама пройдёт. Сегодня понял, что
завтра дойти до офиса, где он работал, не в состоянии без помощи
костылей.
— Всё понятно, — улыбнулся я. —
Стандартная ситуация. Снимайте туфли и ложитесь на стол, будем
смотреть.
Как я и ожидал, в области наружной
лодыжки выраженный отек, небольшая деформация, нажимать не даёт
из-за боли. Внутренняя лодыжка, сам голеностоп и стопа в полном
порядке. Ну, перелом одной лодыжки я точно должен осилить без ухода
на подзарядку.
Катя обеспечила качественную местную
анестезию, я нащупал лодыжку через отек и попытался поставить её на
место. Для уверенности попросил дядю Витю просканировать, он
одобрил качество репозиции, и я приступил к сращению. К точечному
способу подачи тонких пучков энергии я уже начинал привыкать и
делал это без высокой концентрации на процессе. Через несколько
минут я понял, что достаточно. Рука наставника легла на лодыжку, и
он одобрительно кивнул. Процесс сращения завершился.
Следующей вошла та самая грузная
дама в шляпе и с веером в руке, которым она продолжала чисто
символически обмахиваться. Меня сразу насторожила лёгкость и
уверенность походки, которая не свойственна людям такой
внушительной комплекции.
— Проходите, рассказывайте, что у
вас случилось, — сказал я, указывая на манипуляционный стол.
— Нет, это ты сейчас всё расскажешь,
— резанул слух знакомый голос.
У меня волосы встали дыбом даже в
тех местах, где я даже не подозревал, что они растут. Рука с веером
опустилась, из-под шляпы на меня уставились знакомые прожигающие
насквозь глаза. Это был Тимофей. Вот это он вырядился, тоже мне
Керенский нашёлся. В правой руке у Проскурина появился здоровенный
тесак.