Статуя Барбатоса стояла там с самого основания города, сначала
аристократия таким образом консолидировала свою власть и
приватизировала ее чудотворные способности. После восстания
Веннессы и падения режима, дворец на самой высокой точке города был
перестроен в Собор Барбатоса, и с тех самых пор силы Статуи
помогают сестрам церкви Фавония врачевать всех страждущих. Но,
насколько помнила Джинн, ни разу эта Статуя не открывала никому
путь в центр Мондштадта. Случай уже исторический...
- Информации пока немного, но известно, что среди прибывших
множество раненых! — говорил тем временем Карл. — Сестры уже
оказывают им помощь. Капитан просил передать, что, как только решит
самые неотложные вопросы, он прибудет для доклада.
- Благодарю, Карл, — отпустила подчиненного Джинн, когда стало
ясно, что доклад закончен.
Как только за рыцарем закрылась дверь, она позволила себе
спрятать лицо в ладонях. Вернулись, живы... только все ли? Тот
факт, что у них много раненых, вовсе не означает, что не было
убитых. Скорее напротив.
Но так или иначе, что-то случилось, и Кэйа справился. Было ли
это связано с загадочным Странником? Она была совершенно искренней,
когда говорила об острой нехватке людей, но была и другая причина,
почему она его присоединила к отряду Кэйи. Это был именно его
отряд, его личный отряд — одно из немногих подразделений, которое
не было раздербанено и раздергано, когда Варка собирал свою
экспедицию. А потому почти все там были опытными ветеранами, без
совсем уж новичков. И, если бы случилось бы худшее, если бы этот
Александр вдруг проявил враждебность, они бы с ним совладали. Тем
более, что у самого Кэйи был опыт... не самых официальных дел.
Джинн попыталась вернуться к работе в ожидании капитана, но
работа совсем не спорилась. Ждать пришлось не очень долго. И
первое, что бросилось в глаза, когда Кэйа почти бесшумно вошел к
ней в кабинет, это насколько же изможденным он выглядел.
Не сказав ни слова, один из ее самых доверенных людей перешагнул
порог, закрыв за собой дверь. Несколькими шагами он достиг
серванта, куда он сам в свое время припрятал бутылку коньяка и пару
бокалов — “на особый случай” — как он тогда сказал. Он все это
извлек, водрузил ей на стол, наполнил один бокал на полпальца и все
так же молча опрокинул в себя. После этого опустился на стул, и,
наконец, заговорил.