— Просто попроси.
— Как скажете, Василий Иванович, — сонный Кузьмич выпустил джип
с участка, закрыл ворота и пошёл досыпать.
Н-да…
Счастливчик.
Давненько я так рано не вставал. Ну, если не брать в расчёт
позавчерашнюю ночь, когда и ложиться-то не пришлось.
Послать бы сингапурцев в куда подальше с такими вот побудками,
но они же инвесторы. Недавно выяснилось, что миров на самом деле
целая куча, однако думается мне, что во всём их многообразии не
сыщется такого мира, где инвесторов принято посылать подальше.
Неправильно это как-то.
Противоестественно.
А потому ничего не поделаешь. Проснулись, улыбнулись,
прошвырнулись по всей Удалёнке, собрав всех наших бизнесменов и
погнали в город. Я за рулём, Ирка рядом, а эти сзади, в тесноте да
не в обиде.
— Макар Матвеевич, а вот тебе-то на кой-хрен инвестиции? — вдруг
подумалось мне. — У тебя-то и так дела идут в гору.
— Масштабировать хочу, Вась, — ответил дед. — На международный
уровень. А опыта управленческого нету.
На кой-хрен масштабировать карликовых козлов на международный
уровень, я решил не узнавать. Дальше ехали молча. Заскочили за кофе
на заправку и как могли бодрились музыкой.
Сакраменто, как говорится, встречай!
***
В том, чтобы потерять Чубаку, никаких проблем не было. Он был,
мягко говоря, не самым обычным котом. И дело даже не в том, что он
не шкрябался в закрытые двери от нехер делать, не насиловал пледы и
не разбрасывал во все стороны наполнитель, когда закапывал своё
непотребство…
О, нет!
Лысый маленький сфинкс — это лишь одна из двух ипостасей этого
зверя. Бытовая, повседневная и относительно безобидная, если вы,
конечно, не мелкий грызун или другой кот.
Вторая же ипостась Чубаки поражала воображение человека,
далёкого от охоты на монстров. При необходимости кот Гордея
Гордеевича Верзилина превращался в огромную, лохматую
антропомофрную тварь.
Точь-в-точь, как Юля Ромашкина. Только если звериное амплуа
альтушки внешне напоминало волка, то Чубака обращался в огромного
человекоподобного кошака. Полыхающие злобой глаза, зубы, когти и
бугристые мышцы шли в комплекте, как и полагается.
А ещё складывалось впечатление, что Чубака таким образом
компенсировал свою лысину в привычной жизни. Оборотень, в которого
он обращался, по пушистости своей напоминал манула. Ну… до тех пор,
пока не изгваздается в крови.