Неназываемый продался Скверне. Да, он считал себя богом, и не
без основания, вото только Сверна — это уже не про богов и
смертных. Это про что-то большее и, практически, вечное. Однако,
они нашли своего рода симбиоз, а Неназываемый даже помог самой
Вселенной, питая Скверну эмоциями страха и ужаса, мертвыми душами и
соответствующей темной энергетикой. А взамен получал переработанное
нечто, что позволяло ему осуществлять его планы, давало
энергетическую мощь, а также разнообразных материальных
конструктов, которых он использовал, как боевиков.
В общем, как бы сказали тренеры личностного роста - ситуация
«вин-вин».
Морана была другой. Гордой и самодостаточной. Она не опиралась
на посредника, коим у Неназываемого была Скверна, энергию Смерти
она пропускала напрямую через себя. И точно знала, что это такое,
так как познавала всю боль и ужас мертвых душ. Удивительно, что у
нее сохранились хоть какие-то эмоции, учитывая сколько боли она
испытала. Но, на то она и богиня, видимо.
Вот только ее паства отличалась от «мяса» Неназываемого. Службу
ей выбирали осознанно, примером был тот монастырь в Альпах, да и в
прошлой жизни я видел много разного. Да, периодически у Мораны и
Охотников случались конфликты, но всегда мы находили общий язык.
Даже если кто-то умирал в процессе конфликта. Иногда равновесие
легче поддерживать, ничего не делая, чем кардинально что-то
меняя.
Ну, а что касалось Неназываемого, мы часто шутили, что к этому
ушлепку приходят те, кого не взяли остальные боги. И это была даже
не особо шутка. Ведь попадая в Скверну, мертвые души лишались почти
всех шансов на перерождение или… прощение.
Мне еще предстоит разобраться с Проклятым Легионом, ну или XII-м
легионом Астории, как назывался он ранее. Еще не знаю как, но души
ратников должны быть очищены. По возвращению нужно будет серьезно
подумать в этом направлении. Они и так слишком долго прокляты…
Однако, это всё нужно потом. А сейчас нужно придумать, как
разобраться с дюжиной Эмиссаров, которые кажется что-то затевают
нехорошее.
— Александро! — зябко поёжился бесстрашный Бурбулис, глядя на
окружающую обстановку. — Когда уже будем мочить козлов?
Я его понимал. Окружение давило. Казалось, в этом мире было
только два цвета — чёрный и зеленый. Ну, условный зеленый — он был
какой-то сильно мерзко-зеленый. Картинки были ужасающие, хотя Бурб
был явно не ссыкун, но ему легче начистить кому-то морду, чем
бездействовать. Тем более, он пришел вписаться за своего друга.