– Государственная пропаганда сделала
всё, что обвинить беззащитных немцев в агрессии. Мой доклад в
бундестаге о Сталинградской битве и тысячах невинно убитых солдат
Германии вызвал полное одобрение. Поэтому я уверен в своих
словах!
Тюляпин мотнул головой. Он
всматривался в горящие глаза подростка и понимал, что он свято
верит в то, что говорит.
– Если бы не вы, герои, мы бы жили
как на западе! И всё у нас было!
– Вы бы не жили. Вас бы точно уже не
было, - капитан сделал глоток остывшего чая. – Славян планировали
всех уничтожить. Лишь небольшое количество предполагалось оставить
как рабов…
– Враньё! – прозвенел голос
юноши.
– И откуда ты такой родом?
– Из Уренгоя.
Анна ушла в растерянности, оставив
представителей трёх поколений выяснять правду с глазу на глаз.
– Серьёзная у тебя в голове каша,
парень. Архивные документы читал?
– Советская история и архивы все
подделаны! Только немецкие архивы правдивы!
– А как же ветераны? Они врут что ли?
– капитан кивнул в сторону Тюляпина.
– Не врут, они просто не помнят, что
было на самом деле. Им же тысячу лет и память уже того.
– Спасибо, внучок, – поджал губы
ветеран.
– А то, что говорил Геббельс,
правда?
– Конечно! Доктор Геббельс оболган
советской пропагандой. Это был настоящий человек, искренний…
– Какой же урод натолкал в твои мозги
столько… – Александр даже не знал, как это сказать мягче.
– Вы вон орденов нацепили за
убийство. Вас не восхвалять надо, а судить…
Вагон вздрогнул от чудовищного
удара…
Последнее, что помнил приплюснутый к
стене вагона и обливающийся кровью капитан, так это женский крик,
который через какое-то время отдалился и вскоре затих…
Глава 2
За всё надо
платить
Голова гудела. Александр с трудом
разлепил глаза. Он лежал на земле, где-то далеко грохотало, и земля
передавала ему пугающий гул. Он сел и замер. Картинка перед глазами
вырисовывалась странная, страшная и непонятная. Разбитый грузовик,
вокруг тела мёртвых солдат в окровавленных красноармейских
гимнастёрках. Рядом с машиной дымится большая воронка. С двух
сторон дороги лес.
– Эт меня так головой приложило,
ёшки-матрёшки? – Александр закрыл глаза, открыл, но картина
осталась прежней.
С великим трудом Тюляпин встал на
колени и опешил от наличия на себе красноармейской формы.
– Не понял, – завис он, пытаясь
понять, когда он успел переодеться, и что собственно произошло.