Сказать, что я попал, значит ничего
не сказать. Наруто далеко не самый радужный мир в моих фантазиях, а
мои знания и вовсе оставляют желать лучшего... Теперь в теле
психопата будет жить обычный парень, такой же молодой, как и сам
Хидан. Только к своим двадцати годам я ещё не настолько поехал
крышей.
В голове постоянно всплывали мысли о
том, что нужно жить на полную катушку и всё во славу Джашина... А
ещё редкие неконтролируемые смешки и лёгкая дёрганность постоянно
отвлекали меня, словно на секунду я терял контроль над собой.
По мере того, как я всматриваюсь в
своё отражение, в голове тут же всплывает информация о личности
Хидана и его отличительных чертах. Серебристые, растрёпанные
волосы, которые едва ли были видны в свете солнечных лучей... Я
потрогал их, а затем начал ощупывать своё лицо, словно подтверждая
воспоминания. Всё тоже непримечательное лицо, кроме ярких,
малиновых глаз и вульгарной одежды. Действительно, я полуголый
апостол безумного Бога... Улыбка не сходила с моего лица даже
тогда, когда я пытался её подавить, оставляя во мне навечно этот
след безумства.
Родная багряная коса, предназначенная
скорее для кровопускания и пыток, лежала совсем рядом, у моих ног.
Я взял её в свои руки и ощутил, что смогу не хуже владельца
воспользоваться ей, если не потребуется. А ещё этот запах крови,
бьющий прямиком в нос... Невозможно даже представить, сколько уже
людей погибло от этого оружия.
Хидан был шиноби абсолютно
бесчестным, не чурающимся любых методов решения своих проблем. Он
не оставлял помех на своём пути, решая всё раз и навсегда. Его
чрезмерная набожность была его двигателем, заставляющим жить.
Только служение Богу и молитвы поддерживали его в себе...
Если быть откровенным, я ничего не
знал о своём новом теле в рамках, уходящих за понятие
«канонических» событий. Моя одежда была обычными лохмотьями шиноби,
прикрывающими мой срам, а это означало, что до вступления в Акацуки
ещё есть время.
Я не слишком сильно ориентировался
именно во временной шкале событий, но примерный исход событий знал
наверняка. Меня, как и почти всех членов Акацуки, ждёт бесславный
конец. Уж с головорезом, подобным мне, никто не будет якшаться. Так
что выход у меня только один, стать куда более страшным зверем, чем
был ранее...
Словно бешеный пёс, я наматывал круги
по поляне и скакал по деревьям, примеряясь к «новой» силе. Я
чувствовал себя всемогущим, а не тем вялым дохляком, которым был
словно десять минут назад.