Видимо, все это читается на моем лице. И Альберта бледнеет. От ее слез меня прошибает волной болезненного эмоционального тока. Я знаю, что она далеко не супергерл с несгибаемым бесстрашным характером, но все ранво, ее слезы становятся для меня неожиданностью. И царапают в солнечном сплетении отнюдь не волной темного возбуждения.
Они будят во мне то, что я так долго в себе отрицал и убивал.
- Синьорина Танчини, с вами все в порядке?
Вряд ли она узнает меня в таком состоянии. И уж тем более не вспомнит мой голос. Моя внешность изменилась. И у моему сожалению, мы не дошл до той части, что оставила бы в ее памяти отпечаток.
Она молчит. Как будто начинает понимать, что все происходящее – неправильно. Что полиция действует по моей указке. Что знали. Кого арестовать. И я не хочу давать ей возможность опомниться.
- Вам лучше пересесть в мой автомобиль. Не бойтесь.
Она хватает мою руку будто спасительный канат. С одним лишь желанием – поскорее уйти отсюда.
И да, мой испуганный мотылек. Сегодня я тебе это позволю. Вот только что это – великодушие или кара, не знает никто.
Ее рука дрожит в моей. Это едва ли не сводит меня с ума. Едва ли не приводит к решению отменить продуманный план сию же минуту.
Почему мне так важно, чтобы она пришла сама? Почему я не могу просто увезти и поставить перед фактом? Нет, мне не интересно делать это силой. Гордость протестует.
Чем долгая осада отличается от применения силы? Я гоню этот саркастический вопрос от интуиции.
- Вы… - она кивком благодарит меня за протянутый платок, вытирает слезы. – Спасибо. Я правда не знала. Ну, что у него в машине… наркотик. Если бы не вы…
- Вы просто попали в эпицентр операции агенства по борьбе с наркотиками, Альберта.
- Вы… знаете мое имя?
Она замирает. Переводит взгляд на меня. Как зверек, почуявший опасность.
Завожу мотор. Лишь усмехаюсь – Альберта вздрагивает, когда опускается дверь со стороны пассажира, с характерным музыкальным звуком.
- Вы думаете, для нас это составит какую-нибудь сложность?
- Вы не из полиции. Постойте. Я вас где-то видела, кажется, но вы… вы точно не полицейский!
Стрижка и борода по последней моде сделала меня неузнаваемым. Почему я решил, что она запомнила мои глаза?
Это я берег ее зеленые омуты, словно отпечатки раскаленных капель, в своей памяти. Это я каждый раз, когда жизнь загоняла в угол, вспоминал тот самый роковой взгляд Альберты Танчини.