Тем временем Ратибор продолжал сражаться, его клинок раз за
разом рассекал врагов, но их было как-то уж слишком много. Словно
они тут же и восставали вновь. Он уже хотел сказать Зулейке, что
это странно, что не должно их тут столько быть.
И вдруг… тишина. Нечисть остановилась и попятилась, а воздух
наполнился каким-то странным спокойствием. Из ниоткуда появились
фигуры, полупрозрачные, светящиеся мягким светом. Одна, две, еще
несколько. Это были духи. Много духов.
Они двигались по поляне, словно в плавном танце, и все существа,
даже оставшиеся вампиры и оборотни, остановились, заворожённые их
присутствием. Двое духов, прекрасная женщина и красивый мужчина,
приблизились к Зулейке и Ратибору, и с лёгкой улыбкой склонили
головы в приветствии и благодарности.
— Вы освободили нас от тьмы, — сказала женщина, её голос был
подобен мелодии ручья. — Мы благодарим вас за это. Теперь этот лес
снова наш. Нам всегда было хорошо здесь, да Ваня?
Она посмотрела на мужчину и он улыбнулся в ответ слегка приобняв
и посмотрел на нее долгим и нежным взглядом:
— Да любимая.
Из толпы духов отделился один, совсем маленький, он подбежал к
ним и взял их за руки. Василиса прижала его к себе, А Иван потрепал
по кудрявой головке. Малыш весело подмигнул Зулейке и показал язык
Ратибору. А затем строго посмотрел на вампиров и оборотней и
сказал:
— Кыш!
И... всю нечисть как ветром сдуло. Только пятки сверкали и ветки
трещали.
Духи потянулись к костру и начали двигаться по кругу, делая
приглашающие жесты руками, люди потянулись к костру, и вскоре они
начали вовлекать всех, даже тех, кто прежде был ряженым, в
странный, но чарующий танец вокруг костра. Посветлевшие,
освободившиеся от морока люди, срывали с себя маски, разрисованную
костями и нечистыми символами одежду, и не стесняясь случайной
наготы шли к костру, вставали в круг. Тяжесть с плеч всех
участников жуткой вечеринки начала спадать, сменяясь лёгкостью и
радостью.
Ратибор, тяжело дыша, но довольный собой, вытер меч и, отступив
назад, с интересом наблюдал за тем, как духи ведут танец, очищая
лес и пространство вокруг.
— Ну что ж, — усмехнулся он умиротворенно, взглянув на Зулейку,
которая и сама теперь улыбалась, украдкой смахивая слезу. —
Пожалуй, это был самый странный Тыквенный Спас в моей жизни.