Хорошо, что я забрал с собой Ганга. Дня не прошло, а он уже
доказал, что может быть невероятно полезен.
Наклонившись, я тихо сказал индейцу:
– А ты знаешь, что есть вещи куда хуже смерти?
– Можешь делать, что хочешь. Боги наградят меня за мучения.
Никогда… Никогда! Мы не подчинимся белым людям!
Оп-па! Похоже, что здесь такая же вражда индейцев и
переселенцев, как было и в истории моего мира.
– А что, если я приду в твою общину? И за попытку убить моих
людей сожгу каждого. Больно и мучительно.
– Тебя остановят наши маги. Ты им не ровня, – процедил он.
Ага, значит, отговорить пытается. Забавно. Но тут есть с чем
работать.
– Господин, – обратился ко мне стоящий позади Ганг на языке
своего мира, чтобы наш пленник не понял суть разговора.
– Да? Хочешь сказать, что твоя магия может разговорить его? –
предположил я, а вдруг мой новый маг и на такое способен.
– Нет. У него на шее амулет. Защита от подобного ментального
воздействия. Чувствую, как он отстраняет все мои призывы.
А ведь среди переселенцев было много менталов. Пока всё логично,
кроме одного момента:
– Тогда как ты умудрился ему знания языка передать?
– А на это данный артефакт не рассчитан, – ухмыльнулся Гарн. –
Думается мне, что в вашем мире нет понимания, как воздействовать на
речевой центр.
Вот те на… Вроде его мир по уровню развития сравним со
средневековьем, а какие умные слова знает!
– Понял, – кивнул я и сорвал с шеи индейца защитный амулет. –
Пробуй так.
Ганг улыбнулся, а я и не предполагал, что ему настолько нравится
копаться в головах других людей.
На этот раз Гангу не пришлось брать нашего пленного за руку.
Индеец скривился, словно в попытках противостоять ментальной
атаке.
– Все вы одинаковые, – процедил он на русском, а потом закатил
глаза.
Глаза закрылись, а голова опустилась.
– Что с ним? – спросил я у Ганга. – Это ты сделал?
– Он слишком сопротивлялся. Поэтому сам отключил сознание. Но
слишком поздно. Я уже узнал самое главное, – ответил маг.
– Рассказывай.
– Их племя ведёт борьбу с захватчиками, уже несколько сотен лет,
не знаю сколько это по вашим меркам. С белыми людьми, как они их
называют. А те зовут их краснокожими… Хм, по мне непохоже.
Кожа самого Ганга была гораздо более насыщенного красного
оттенка, поэтому сложно было сравнивать с индейцами.
– Давай дальше, без домыслов, – велел я.