аме
еще старается сдерживаться, она всплесков эмоций не любит, особенно
после длинной смены на станции. А при мне не считает нужным
стесняться. Я стараюсь просто не попадаться ему на глаза, когда он
не в духе. По крайней мере, пока мама на смене, как
сейчас.
Но когда
я обернулся к двери, то неожиданно узрел папшу на пороге своей
комнаты. Он тоже тишком подошел, совсем как я недавно. Да в каком
виде! Лицо красное от гнева, глаза навыкате, губы поджаты и этакий
валик под носом надут, как у быка. До такой степени разъярения он на моей памяти еще ни разу не
доходил. В руке отец сжимал смартфон — крепко, аж костяшки
побелели. Как только экран еще не треснул.
— Ну,
пацан! — рявкнул он. — Выметайся отсюда! Ты мне больше не
сын!
...Вот
так и избегай неприятных неожиданностей.
—
Убирайся! Ты мне не сын! — в голосе отца звучала не просто ярость,
а натуральный праведный гнев. Будто я на его глазах ел пирожки с
котятами и щенятами,да еще и
нахваливал. Или, скорее, его
любимымирабочиминожницами колючую проволоку
нарезал.
Моя
собственная ярость, вроде бы выплеснутая в драке с собакой и
заслоненная нервными размышлениями о глефе и
детях-волшебниках,тут жеподняла голову. Какое, блин, он имеет
право так на меня злиться?! После всего, что я от него терпел все
эти месяцы! После того, как он
злостно пренебрегает всеми своими обязанностями, а перед мамой
изображает любящего папашу!
—
Позволено ли узнать, с чем вызвана такая перемена в наших с тобой
юридических отношениях? — поинтересовался я максимально холодным
тоном, на какойбыл
способен.
— С тем,
что ты —- бесполезный дерьмовый мудак! Это последняя, мать твою,
капля! Ты мне на хрен в сыновьях не нужен! Катись на все четыре
сторон ы! Портишь все, за что берешься! — распалялся отец все
сильнее и сильнее.
«Если он
меня ударит, яего убью, —
подумал я. При этом субъективно я сам ощущал себя довольно
спокойным. — Как бешеную псину».
Но отец
не собирался бить. Он совсем не боец: это в него я тощий и
узкоплечий. Но, в отличие от меня, он ни физкультурой, ни легкой
атлетикой никогда себя не
утруждал, и вообще не поднимал ничего, тяжелее портновского
лекала... Ну, может быть, сумки из магазинов — в тех случаях, когда
все-таки идет туда сам, а не меня отправляет!
Однако
при этом он махал зажатым в руке телефоном так, словно прибить
меня