– Кто же у нас остается?
Дон Франсиско воспринял слова «у нас» как должное.
– Кое-кто есть, но, конечно, жидковаты будут против генерального инквизитора, испанского гранда и королевского друга… Впрочем, я испрошу аудиенции у Оливареса. Он, по крайней мере, терпеть не может мнимостей и видимостей. Смотрит в корень, видит суть.
Мы посмотрели друг на друга без особенной надежды. Потом Кеведо извлек из шкатулки кошель, отсчитал восемь дублонов – примерно половину того, что там было, – и протянул их мне со словами:
– Пригодятся. «Дивной мощью наделен дон Дублон…»
Сколь счастлив мой хозяин, мелькнуло у меня в голове, что такой человек, как дон Франсиско, связан с ним узами верной дружбы. Ибо в нашей мерзостной Испании даже самые закадычные друзья предпочитали расточать слова и удары шпагой, нежели что-либо более существенное. А эти пятьсот двадцать восемь реалов были в звонкой монете червонного золота: на одних был отчеканен крест истинной веры, на других – профиль его католического величества, нынешнего нашего государя, на третьих – изображение покойного короля Филиппа Третьего. Да будь на них хоть басурманский полумесяц – все равно они превосходно сгодились бы, чтобы ослепить своим блеском завязанные глаза Фемиды и снискать нам ее покровительство.
– Передай Диего: мне очень жаль, что не могу дать больше, – проговорил дон Франсиско, пряча шкатулку на место, – но я в долгах как в шелках… Налоги за дом, откуда не в добрый час выставил я этого кордовского содомита, высасывают из меня по сорок дукатов и по полведра крови… Скоро обложат податями даже бумагу, на которой пишу… Ладно. Скажешь ему, чтоб в город носу не высовывал. Мадрид для него сейчас опаснее чумы. Впрочем, пусть служит ему неким утешением мысль о том, что, не влипни он в такую передрягу, не мог бы зваться капитаном Алатристе. Всему своя цена. Недаром сказано:
Платить за все сполна – весьма полезный навык.
Иначе ты – дурак и скупердяй вдобавок.
Я невольно улыбнулся. Мадрид опасен для моего хозяина, а мой хозяин – для Мадрида, мелькнула в голове высокомерная мысль. Да, на него идет охота, но одно дело – травить зайца, и совсем другое – гнать волка. Так что еще поглядим, кто кого. Я увидел, что и дон Франсиско улыбается.
– Хоть, может быть, опаснее всего сам Алатристе, – насмешливо промолвил он, будто прочитав мои мысли. – А? Как ты считаешь? Гуадальмедине и Салданье крепко попало, двое стражников – на том свете, а третий – на полдороге туда, и все это сделано так проворно, что «Отче наш» прочесть не поспеешь. – Он взял бокал и загляделся на струи дождя, бившие в оконное стекло. – Черт возьми, просто бойню устроил…