Мама никогда не пила и не курила, в отличие от большинства ее родственников. В то время воздержание от алкоголя и табака вообще было редкостью – пожалуй, только очень религиозные люди являлись исключением. Мама сама научилась играть на гитаре и стала замечательным музыкантом. Она сочиняла собственные песни, могла исполнить любую мелодию, прослушав ее один раз. Это дар, присущий многим членам ее семьи. Мамин брат тоже играл – на гитаре и на банджо. Полагаю, это сказывались их корни в штате Кентукки с его музыкой «хиллбилли». Было время, когда мама подрабатывала в барах как музыкант. И вообще в своей жизни она играла во многих ансамблях и оркестрах.
Маминого первого мужа звали Гарольдом. Он отец моих старших сводных братьев Марка, Майка и их сестры Моники.
С ним мама развелась, после чего познакомилась с двумя мормонскими миссионерами, которые произвели на нее такое значительное впечатление, что она решила принять их религию и переехать в Юту. Там она встретила человека по имени Лавар Уилкинсон – моего будущего отца. Они поженились, и родились мы с сестрой. Когда мне было всего три года, родители расстались из-за неисправимого несходства характеров.
Мама снова вышла замуж, ее мужем стал Ричард, и у них родился мальчик, которому дали точно такое же имя. В семье его называли Ричардом-младшим. Ричард-старший появился в нашей жизни, когда мне было пять лет, и до моих восьми лет он был мне приемным отцом. Он был неплохим человеком и хорошо с нами обращался, и все же мама развелась, чтобы снова выйти замуж – теперь за человека по имени Дэнни, который был гораздо моложе ее.
Дэнни поначалу ладил с мамой, но позже стал с ней груб и нередко ее бил – несколько раз она даже ходила со сломанным носом. Нас с сестрой он порол ремнем и еще в качестве наказания закрывал меня в чулане, где стоял пылесос.
Тогда наших старших сводных братьев отправили жить к дяде, а Моника вообще уехала жить в чужую семью. Элейн, Ричард и я оказались в тяжелой ситуации. Получилось так, что из всех нас только я могла побежать за помощью, когда ссоры между мамой и Дэнни грозили ей физическим насилием. Думаю, все вокруг даже больше опасались маминого гнева, чем побоев: каждое обращение за помощью грозило нам неприятностями от нее, ведь так семейное насилие приобретало огласку.