— Отлично, — порадовался я, — тогда рассчитываю на тебя.
Организуй транспортировку.
— Всё сделаю, — подтвердил Морис, — только когда и куда?
— Завтра. А сегодня я как раз подготовлю подходящее
помещение.
На этом мы и договорились.
Но вывезти отсюда нужно было не только Рихтеров, но ещё и
разобрать часть стены. Октавия так и не смогла найти никакой
зацепки по следам непонятной магии, но очень хотела продолжить
исследование.
— Макс, — обратилась она ко мне, — ты не против, если я покажу
эти руны кому-то ещё? Разумеется, я не скажу откуда они.
— Не против, — ответил я, — но постарайся не слишком афишировать
это расследование. Будет неприятно, если виновник выйдет на нас
раньше, чем мы на него.
Ведьмочка серьёзно кивнула:
— Разумеется. Я буду советоваться только с теми специалистами, с
которыми уже когда-то работала, и уверена в том, что они умеют
держать язык за зубами, — она при этом улыбнулась, причём довольно
кровожадно.
Всё же, Октавия была истинной Сципион, и все её деловые партнёры
соблюдали обязательства благодаря не только совести, но и
страху.
— В таком случае у меня нет причин для возражений, — я тепло ей
улыбнулся, — и спасибо. Ты не обязана делать всё это для меня, как
и много всего другого, но делаешь. Я ценю это.
Октавия покраснела и смущённо взмахнула руками.
— Ты тоже не обязан учить меня некромантии. К тому же… я
счастлива просто от того, что знакома с тобой.
Она взяла меня за руку и крепко сжала.
В эту минуту Октавия была настолько милой, что если бы вокруг
нас не кружила толпа, а мы находились не в склепе, то мы бы точно
провели наедине ещё немало приятных минут. Но сейчас придётся это
отложить.
Вместо этого мы провели здесь ещё какое-то время, в основном,
чтобы Морис оценил объём работ. Например, подсчитал количество
саркофагов, коих оказалось аж пятьдесят два.
Остальные же просто ходили по залу склепа с задумчивым видом.
Все, кроме Ольги. Она почти сразу же сказала, что не может здесь
долго находиться и, что подождёт нас наверху.
Бланш очень быстро присоединилась к ней, перед этим с грустью
прокомментировав то, как много здесь не просто юных Рихтеров, но и
вообще совсем ещё детей.
И действительно возраст одарённых в саркофагах начинался
примерно от двенадцати лет.
А максимум, скорее всего, достигал восемнадцати, может,
двадцати.