Вот и завелась. Попробуй не заведись, когда тебя так умыли, а после отобрали смарт, денежную карту и отключили от сети. Это они таким образом воспитывали меня – взяли и лишили интернета. Компьютер оставили, а роутер со смартом забрали. Причем я надеялась, что где-нибудь дома припрятали, все кругом перерыла, но не нашла. Значит, на работу с собой унесли – борцы, понимаешь, за нравственную чистоту и заправку постелей!..
– Здравствуй, милая!
Я точно споткнулась, торопливо выпутываясь из своих недобрых мыслей. Ответила с некоторым запозданием:
– Здрасте…
Это был наш сосед – жил этажом ниже – худющий, как щепка, с седой щетиной на щеках и прозрачными водянистыми глазами. Смотрел так, что с непривычки пробирало холодком. Во всяком случае, я сразу припомнила глаза новенькой. Ведь точно! Было у них нечто общее! В са́мой глубине глаз какая-то стылая обреченность. И у соседа я что-то похожее разглядела – уже с месяц назад. И тогда же с ужасом осознала, что сосед наш готовится к смерти. Раньше он дворничал, пил с приятелями во дворе, скандалил, а теперь… Теперь он по-прежнему убирал мусор, но уже не пил и не буянил. Проводил во дворе все свободное время и, как думалось мне, спешил надышаться миром. Другие-то в больницах лежали, в постелях маялись, а он выбирался под открытое небо и бродил по улицам. При этом часто здоровался, смотрел во все глаза на окружающее, деревья руками трогал – чуть ли не гладил.
Несколько раз я видела его возле оградки садика, где он с тоскливым восторгом следил за гуляющими детьми. Что творилось в эти минуты в его душе, я даже не пыталась себе представить, но встречать его с каждым днем становилось тяжелее и тяжелее. Движения соседа становились старчески медлительными, кожа темнела, а вот взгляд, напротив, приобретал особую цепкость – точно пронзал хирургическим инструментом насквозь. Но самое главное, что своим появлением он все во мне переворачивал: менял настроение, встряхивал, отвлекал на совершенно непривычные мысли. Иногда после встречи с ним становилось тоскливо и грустно, а иногда – наоборот. Вот и сейчас произошло непонятное. Только что я была зла на весь мир, а стоило ему поздороваться и назвать меня «милой» – и все прошло. Он-то побрел себе дальше, а я осталась стоять ошарашенная. Будто разбили во мне прежнее темное зеркало и склеили из кусочков новое – серебристое да яркое.