Гости послушно рассмеялись, а я напряженно закусила губу. Неясное предчувствие неприятностей вдруг накатило со страшной силой. Куда Кольт клонил, затеяв всю эту историю о дружбе и семейных ценностях?
– Да, человеческие слабости были ему не чужды. И я не все их понимал и принимал, – хмурая тень наползла на лицо «инвестора». – Но он был отличным другом. И я рад, что мне удалось приложить руку к воспитанию его сына. Сейчас рядом стоят люди, которым я безоговорочно вверю свою жизнь. Моя опора. И для каждого из них я готов сделать очень многое. Очень. Многое.
По площадке разнеслись аплодисменты, я же нервно передернула плечами. Не вязалась эта речь с образом циничного, жесткого, властного мага, о котором мне всю ночь рассказывали Лисс и Мег! Хотя Адам о своем опекуне всегда отзывался с уважением, но…
– Так уж вышло, что мое «долго и счастливо» длилось не так долго и не так счастливо, как я рассчитывал, – прочистив горло, сухо продолжил Кольт. Он снова нацепил маску равнодушия, и от его голоса повеяло холодом. – Своих детей я завести не успел. Адам, хоть и не родная мне кровь, но продолжение моего товарища и партнера по бизнесу. Развлекайся, Даррен, но не усугубляй, утром ты мне понадобишься в качестве семейного юриста. Потому что сегодняшним днем я передаю фабрику красок моему воспитаннику.
Толпа взорвалась громкими одобрительным возгласами, и я едва услышала, как рядом со мной восторженно выдохнула «сирра Темсфорд».
– Прекрасное решение, вы не находите? – пытаясь скрыть неуемную радость, что сочилась даже из пор, прошептала черноглазка. Она поправила оборки элегантного бело-голубого платья и приняла самую благовоспитанную позу из возможных. – Сир Кольт так благороден, так мудр! И бесконечно дальновиден. Адам, как никто другой, достоин стать будущим рода Кольт.
– Да, конечно… достоин, – закивала согласно, размышляя о «благородстве» совсем-не-старого Кольта. Который как раз успел спрыгнуть со сцены и теперь стоял в гуще толпы, обсуждая что-то с матушкой «девицы на выданье».
– Он прекрасный молодой человек. Воспитанный, приятный, веселый, – продолжала нахваливать девушка. – А с этого вечера еще и самый завидный жених Тарлина.
Вот оно. То, что острым камешком врезалось в грудь несколькими минутами ранее и не давало мне присоединиться к чужому восторгу.