— Его сиятельство согласился мне помочь! — радостно бросилась
девица к рыжему, не заметив его настроения.
— А, так вы про мастера Макара говорили... — пробормотал парень
с облегчением.
— А ты что подумал? — вскинулась Павлова и выпучила глаза. — Да
как ты... Да как ты подумать такое мог!
Девушка всхлипнула и бросилась в гущу сада.
— Катя, ну что ты! Я не это подумал! И какое такое? — Тимофей
побежал следом. — Подожди...
Когда стих хруст веток, я вставил в ухо палец и потряс. Звон
вроде стал утихать. Не завидую я ему. С одной стороны понятно, что
молодость горяча и скора на выводы, иначе редко бывает. С другой
всё же он нанес оскорбление своими подозрениями. Для приличной
девушки подобное знак неуважения.
Я выбросил из головы их ссоры, вот уж с чем они сами разберутся,
так с этим точно.
Как-то давно и один лишь раз я пытался примирить приятеля с
возлюбленной. Оказался виноватым во всём, да так, что остался без
приятеля. Они потом, к слову, поженились и жили вполне себе
счастливо, заведя славных детишек. Ссорились при этом каждый день,
расставались раз в неделю, но не больше чем на полдня, чем стали
знамениты на весь город.
Вот та девица кричала так, что орду нечисти отпугнуть могла.
Павлова ещё не столь опытна.
Когда слух окончательно восстановился, я вернулся к столу.
Вскоре явились и помирившиеся влюбленные, мило о чем-то воркуя.
Тимофей подошел и извинился за неподобающее поведение, был
мгновенно прощен и благословен.
Праздник закончился далеко за полночь. Никто не торопился
расходиться, теплую летнюю ночь и добрые беседы никогда не хочется
прекращать.
Даже Гордей засиделся, но его спровадил в постель Пушок. Кот
просто ухватил парнишку зубами за штанину и буквально потащил к
дому.
***
Подъем был поздний. Засиделись в саду, так что отсыпались все
без исключения. Ну кроме призраков, хотя духи иногда уходил в свой
мир. Спали они там или нет, никто не знал.
Подумав, что стоит разузнать про призрачную жизнь побольше от
очевидцев, которые весьма дружелюбны, я первым делом принял
горяченный душ. Привычно гудели старые медные трубы, но их звук
стал уже родным и ожидаемым.
Так как встали поздно, то и завтрак больше походил на обед.
Самым сонным был дед, он ещё провожал графиню домой и в постель
отправился самым последним.
Тимофей тоже отчаянно зевал, тщетно стараясь прикрыться рукой.
Прохор, который неизменно поднимался на рассвете, был перепачкан
мукой, но не замечал этого. Только бодрый Гордей весело поглядывал
на всех.