— Вот и нанимай, а я пошла.
— Три, — прищуривается нахал, играя бровями. — И у нас будет совместный ужин. Соглашайся, Злючка, в твоей общаге в этом плане особо не разгуляешься. Продукты за мой счет.
— Иди уже, предприниматель. Тебя, кажется, тренер зовет.
Очень и очень горько вздохнув, я принимаю свою участь. Осталось только Демидову принять тот факт, что готовить какие-то изыски я не особо умею. Что-то отварить или пожарить я могу, но вот с рецептами посложнее будет чудом не сесть в лужу.
На протяжении всей тренировки я старательно делаю вид, что Алекс меня не интересует. Совсем. То есть вообще никак. Хорошо, что он сосредоточен на своих результатах, и не видит, как я то и дело возвращаюсь взглядом к нему и даже закусываю нижнюю губу каждый раз, когда Демидов выпрыгивает из бассейна, сверкая своим рельефным телом.
Неужели я тоже ведусь на него, как и все эти ненормальные девицы? Но ведь ничего особенного в нем нет. Всего-то крепкие бедра, широкий разворот плеч, рельефная спина с идеальной бронзовой кожей… Харизма, обаяние, умение заговорить зубы так, что ты и не заметишь, как попала в ловушку его глаз, в которые хочется смотреть и смотреть…
Господи, Леся, ты вляпалась.
Я честно пыталась держаться от него на расстоянии, но с каждым днем у меня все хуже получается это делать. А тут еще и этот долг, которым Демидов так играючи разбрасывается.
Нужно будет посчитать, сколько там у меня осталось.
Закончив тренировку, Алекс о чем-то переговаривается с тренером и идет в раздевалки. Я гипнотизирую взглядом воду и сижу как приклеенная, когда на меня что-то капает сверху. Запрокидываю голову и обнаруживаю ухмыляющегося Демидова, с чьих волос, не без его помощи, разумеется, на меня и попадают брызги.
— Ну как я тебе?
— Ничего впечатляющего, — если бы меня било током за каждую ложь, прямо сейчас мне было бы очень больно.
— Врушка. Поехали, пока я не набросился на тебя и не откусил самый вкусный кусочек от трусливого крольчонка.
— Я не трусливая!
— А с первым ты согласна? — подлавливает он меня.
В магазине Алекс забрасывает в тележку все без особого разбора. Нагрузив беднягу до краев, он толкает ее к кассам, пока я семеню следом, и велит мне ждать его тут, заняв очередь. Я чувствую себя маленьким ребенком, которого бросили среди взрослых, потому что очередь уменьшается буквально с каждой минутой.