Узреть проблему в корне,
подготовиться к худшим исходам, жить с пониманием собственной
слабости и неидеальности это куда тяжелее, чем самоуверенно переть
напролом, рискуя всем и не думая о том, что станет с операцией или
миром, когда ты проиграешь. Или же наоборот эти мысли ошибочны?
Быть может если постоянно оглядываться и сомневаться, то всё станет
ещё хуже? Где та идеальная позиция, которая позволит раскрыть
скрытый потенциал?
Вопросов было очень много и сложно
было найти ответ. Ещё сложнее Закеилю было думать о том, что его
отец не был столь идеален. Однако объективная реальность указывала
на то, что раз он пал и не спас Калибан, то... то где-то он ошибся.
Ведь он был лидером прайда, он был вожаком, который должен был
вести других. И даже если всё случилось из-за слабости Лютера, то
именно тот факт, что Лев оставил такого ненадёжного человека во
главе Калибана и является ошибкой Льва, не других.
Незаметно для себя Закеиль оказался
в подобие транса, что напоминал сон, хоть и сильно отличался от сна
простых людей. Но это также была форма отдыха, некая медитация, что
разгружала разум. И каждый раз в процессе этого сознание показывало
Калибан. Те раны, что получил легион в тех сражениях до сих пор
ныли и болели.
Яростная атака флота, защита была
сломлена и дождём десантные капсулы устремились к тридцати тысячам
предателей. Горели небеса и раскалывалась земля от залпов орудий.
Родной дом... Закеиль был юнцом, когда Лев начал возвышаться, но
даже будучи фактически ребёнком уже сражался рядом с рыцарями. И
хоть Калибан был жесток, коварен и беспощаден, но это был дом. Дом,
который Хаос забрал самым жестоким образом...
И вновь распахнулись глаза Закеиля,
что налились кровью из-за ненависти, которая возникала каждый раз
при воспоминании тех дней. Предатели... сколько ещё умрёт ради
того, чтобы уничтожить последствия этого кошмара? Как долго
продлиться охота? Тысячу лет? Пять? Десять? Удастся ли найти
каждого и скрыть постыдную правду о том, что Тёмные Ангелы
оказались столь слабы духом?
В агонии находился весь легион, в
ужасной и саморазрушающей агонии. С одной стороны была братская
ненависть, что затмевала своей силой ненависть демонов... с другой
же был стыд, что наносил горделивым сынам раны даже большие, чем
падение Калибана. Между молотом и наковальней... слишком слабые
чтобы признать правду, достаточно трусливые, чтобы пытаться скрыть
её пусть даже ценой союзников.