Также он хотел поступить и со всеми
предателями. Убить каждого вместе с их слабостью. Чтобы не осталось
ничего кроме прошлого, где все они были единым целом. И хоть сам
Лев ничего об этом не говорил, но каждый из его сыновей чувствовал
то же самое. И сменяясь на посту Закеиль невольно повернул голову и
посмотрел сквозь витражное окно, усиленное силовым экраном.
Калибан горел... каждый его дом был
сожжён, каждый город превращён в руины, вся природа умерла и даже
атмосфера оказалась просто уничтожена. Мир был мёртв и только
предатели-астартес, забившиеся в свою крепость, продолжали держать
оборону.
***
– Закеиль! – кричал я, пытаясь
достучаться до души, что вновь оказалась во власти прошлого.
Раны что он получил в битве с
демонами Нургла оказались куда более серьёзными. Сначала казалось,
что они заживают, как и я искренне верил, что моя магия защищает
его. Но стоило лишь надежде родиться, как тут же шрамы заныли и
начали гноиться. Зараза затаилась, а теперь вновь начинала брать
своё.
Я же вдруг осознал, что мир вокруг
меня стремительно меняется. Само прошлое более не подчинялось
привычным законам и в какой-то момент ко мне даже пришла догадка:
возможно я сам того не заметил и как-то поменял прошлое, из-за чего
то начало давить в ответ. Однако вместо смерти меня ждало удивление
и шок, ведь происходящее вокруг был следствием силы.
Силы, которая была даже большей, чем
у Оллания и Джона, которые совершали путешествия во времени. Именно
она меняла реальность, подчиняясь не Хаосу, а тому, кто тихо и
беззвучно лежал в саркофаге из янтаря, окружённого пагубными
ветвями, растущими прямо от его усыпальнице.
Я стоял и смотрел, пытаясь
разглядеть кто именно скрывается внутри. А лес вокруг разрастался
всё быстрее, его ветви пытались поймать меня, но изворотливости мне
было не занимать. Но с каждым разом корни становились быстрее, вонь
начинала бить в ноздри. В какой-то момент один из корней лишь
коснулся меня и невероятная боль едва тут же меня не
парализовала.
Однако я продолжал сопротивляться,
использовал свою магию, защищал свою душу хрусталём и кое-как
держался. Сколько длилась эта борьба? Точно не возьмётся сказать
никто, да и такого понятия как время в этом месте не было. Но
прошла по ощущениям вечность, умещённая в одну минуту. И когда я
начал критически ослабевать...