– Почтим Председателя!
– Смерть нечисти!
– Да здравствует наша великая земельная реформа!
Я в саму смерть пришла, подумала Большая Матушка. Теперь ей было видно, что руки ее сестры связаны за спиной так, что оба локтя были задраны в воздух. Все, казалось, были подогреты еще и изнеможением, словно их только что подняли с постели. Колонна растянулась вдоль дороги, но была так поглощена собственным шумом, что и они тоже не заметили Большую Матушку. Замыкающий, маленький мальчик, который еле успевал за остальными, бросил взгляд в ее сторону – но не задержал на ней глаз. Он поспешил дальше.
Большая Матушка встала и, оставив между собой и шествием широкий зазор, зашагала следом. Шествие продолжалось еще по меньшей мере час. В конце концов, прямо перед опушкой леса, крики угасли и люди растеклись в стороны, как ручейки. К тому времени, как Большая Матушка дотуда дошла, ее сестру с Вэнем уже развязали, и они нелепо стояли поодаль сами по себе – осторожно проверяя спины, медленно потягивая руки. Веревки, которыми их связали, они забрали с собой – словно то были их единственные пожитки.
– Сестрица, это что, правда ты? – сказала Большая Матушка.
Завиток развернулась, уставившись в темноту.
– Малышка Завиток, – повторила Большая Матушка, боясь коснуться этой женщины, – это правда ты?
Ни той ночью, ни на следующие ночи Большая Матушка так и не добилась всей правды. Ее сестра упомянула лишь, что эти марши – “сессии борьбы”, как она их называла – длятся вот уже три месяца.
– По большей части ничего серьезного они не делают, – сказала Завиток. – Выводят нас на школьный двор и клеймят там как помещиков. Нам приходится стоять на коленях, но на самом деле им нужна лишь подробная самокритика. Иногда, вот как сегодня, нас водят по деревне.
Большая Матушка не могла сдержать ярости.
– А в остальное время?
Завиток бросила взгляд на Чжу Ли, свернувшуюся у отца на коленях, и промолчала.
Говорили все шепотом, словно боясь пробудить не то божеств рока, не то, чего доброго, самого Председателя Мао. Хижина с земляными стенами и соломенной крышей изначально предназначалась для скота – уж это-то было совершенно очевидно. Большая Матушка задумалась, куда же делись выселенные коровы и свиньи.
– Мы не мучаемся, – сказала ее сестра.
– Это было неизбежно, – сообщил ей Вэнь Мечтатель голосом не громче, чем дымок над чашкой чая. – Должна же была в конце концов быть восстановлена справедливость.