У Саньки опять же братья и сестрички
имелись. Один малыш в семье вятского крестьянина — редкость редкая.
Рожали вятчанки много, но не все детки до взрослого возраста
доживали. Много и умирало их уже на первом году жизни.
Санька почти до четырёх годиков на
белом свете продержался, а потом и подхватил заразу какую-то.
Травками его попоили, в бане попарили
— не уходит болезнь. Бабку из соседней деревни привели, она
пошептала что-то над водой, ею Саньку побрызгала. Обнадежила, что
лучше скоро малышу будет.
Где там… День ото дня Саньке всё хуже
делалось. Похудел он, бледненький стал, в кашле заходится.
— Не жилец, — вынесла приговор ещё
одна приглашенная знахарка. — День-два и Богу душу отдаст.
Илья лицом закаменел, во двор из избы
вышел, а мать Саньки — заплакала. Бабушка Саньки знахарку из избы
взашей вытолкала — убирайся, нет от тебя никакого толку…
Сумерки уже в права вступили, когда
мальчик забылся, глазки свои закрыл. Вечер и ночь рядом с ним его
матушка просидела, всё караулила свою малую кровиночку.
Уже светало, как малыш глаза
размежил, но смотрел ими на мир Божий уже не Санька, а Александр
Аркадьевич. Безгрешная душа мальчика темной порой тихонько
отлетела, а её место сознание энтомолога заняло. Как уж так
произошло? А кто его знает. Много ещё в мире непознанного,
чудесного и необъяснимого.
Александр Аркадьевич, теперь уже для
всех — Санька, очнулся лишь на краткое время, а затем снова в морок
болезни нырнул. Однако, тело мальчика после случившегося задышало
лучше, сердечко его забилось реже и ровнее, пропотел он ещё сильно,
так что матери пришлось малышу даже рубашку сменить.
— Не жилец, не жилец… — передразнила
знахарку бабушка Саньки. — Смотри, вон как из него болезнь-то
выходить начала. Потеет — это хорошо, к выздоровлению.
Ещё почти сутки малыш между небом и
землей находился, а потом веселее дело у него пошло. Пока он ещё не
вставал, лежал и только глазами вокруг удивленно водил, но поедать
начал.
— Хорошо, что ест и пьет. К
выздоровлению это… — радовала семью Санькина бабушка. К её словам
по многим вопросам прислушивались. В том числе, когда и болел
кто-то.
— Что он молчит-то всё? Ни словечка
не скажет, — беспокоилась мать Саньки. — Не онемел ли после
болезни?
— Пусть молчит. Не беда, это, —
успокаивала всех бабушка мальчика. — Жизнь длинна, успеет
наговориться. Лишь бы ел…