– Зато волосы… – Надя приблизила лицо к зеркалу.
– А они у вас какие?
– Белые.
– Зачем тогда краситесь? Блондинка с карими глазами, с черными бровями и ресницами – это же супер!
– Нет, Оля, я не блондинка, я седая как лунь.
– Ой! – Оля испуганно моргнула. – Что-то рановато.
– Мг-м. Помнишь, песенку? «А мне всего семнадцать лет, а я совсем седая».
Оля кивнула и выразительно, с чувством, замурлыкала:
– «Меня ты с танцев провожал, как сладки были речи, меня ты в губы целовал и обнимал за плечи…» Как там дальше?
– «Ты опозорил честь мою, сорвал цветок и бросил, а я по-прежнему люблю, хоть в моем сердце осень», – тихо подхватила Надежда Семеновна.
У лифтов столпилось много народу, они не стали ждать, пошли пешком, напевая дуэтом:
– «Да, я пьяна, я водку пью, а протрезвев, рыдаю, а мне всего семнадцать лет, а я совсем седая».
Когда допели и дошли до площадки четвертого этажа, Оля спросила:
– Это как-то связано со шрамами на руках?
– Что – это?
– Ну, седина в семнадцать лет. – Оля покраснела и прошептала, слегка заикаясь: – Извините, Надежда Семеновна, я не в свое дело лезу, просто ходят слухи, будто вы в юности вены резали из-за несчастной любви.
– О боже. – Надя вздохнула, приподняла рукав свитера. – Смотри, где вены, а где шрамы. Если бы мне в голову пришла такая дурь, я бы уж действовала наверняка, резала бы локтевые сгибы, а не запястья. И вообще, для меня это как-то чересчур романтично.
Пока разувались, надевали халаты, Оля все поглядывала на Надины руки, на кривые глубокие рубцы, особенно заметные на выпуклых косточках, извинялась, краснела, наконец не выдержала, спросила:
– От чего они?
– От наручников.
Оля обиженно выпятила губу:
– Нет, ну правда, без шуток, от чего?
– Неосторожное обращение с серной кислотой на практических занятиях по химии. А седина – это просто генетика.
– Между прочим, сейчас модно, некоторые специально вытравляют до белизны, а у вас тем более лицо молодое, ни морщинки, и фигура супер!
Оля ждала от нее хорошей рекомендации в институт и не скупилась на комплименты.
В лаборатории возле стеклянной клетки с морскими свинками Надежда Семеновна увидела профессора Трояна собственной персоной. Высокий, широкоплечий, он стоял и любовался ее свинками.
«Ему семьдесят три, на пять лет старше папы, – подумала Надя, – а выглядит лучше».