Забегаю к себе в комнату и падаю на кровать, как же хочется уже сейчас оказаться подальше от этого мира и этого Ворона. Подальше от этой брачной магии, что бы принадлежать самой себе и ни от кого не зависеть.
Как следует, наплакавшись, я понимаю, что так толком и не поела, и в животе в подтверждение моих слов заурчало, и в унисон с урчанием раздался стук в дверь.
- Кто там?- я не настроена была к посетителям, потому не старалась быть вежливой.
- Федор. Откроешь?
Открою, еще как открою. Я полная воинственных мыслей ринулась к двери, распахиваю ее, что бы высказать все, что думаю об это женихе престарелом, но замираю с открытым ртом.
На пороге стоит Ворон собственной персоной, а в руках держит поднос с ужином. При этом на подносе стоят мои любимые блюда, а их сегодня не подавали на ужин, я бы точно запомнила. Неужели привез с собой, что бы подмазаться? Хитрый какой.
Я отхожу в сторону и делаю приглашающий жест рукой, Ворон проходит в комнату и ставит поднос на столик около камина, а сам разворачивается ко мне лицом.
- Не прогонишь?- мужчина внимательно следит за моей реакцией.
- Ну, кто ж «дары несущего» прогоняет,- мои слова сочатся сарказмом, но мужчина делает вид, что не замечает этого.
- Я присяду? – вроде и спросил, а вроде и просто поставил перед фактом. Поэтому я только киваю и сажусь напротив него в кресло.
- Откуда ты узнал, что я голодная? Мама нажаловалась?- я смотрю на еду и еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на угощения.
- Нет, конечно. Твоя мама будет последняя, кто станет мне жаловаться,- мужчина рассмеялся, а у меня по спине побежали непонятные мурашки. Я поежилась, но отогнала от себя наваждение. - Приятного аппетита.
Меня не нужно было уговаривать, и я приступила к ужину. С аппетитом у меня всегда было все хорошо, а после слез и подавно. Нужно было восстановить силы, чтобы дать понять этому тирану, кого он собрался брать в жены.
- Тебя уже обрадовали?- я наелась и настроена была на разговор.
- Если ты о том, что согласна стать моей женой, то, да, только не уверен, что для тебя это радость,- мужчина потер в непроизвольно жесте свое запястье, на котором, сколько я его помню, красовалась вязь татуировки.
- А тебя так уж волнует, моя радость?- и снова сарказм в каждом слове, и снова мужчина не реагирует, что меня уже начинает подбешивать.