Он расплылся в
улыбке и пихнул меня локтем.
— А я живу здесь,
с работы еду. Тебя заметил, когда поднимался.
Мур показал рукой
на эскалатор, движущийся навстречу.
— Дай, думаю,
догоню, сто лет ведь тебя не видел. Ты, говорят, по распределению в
дыру какую-то угодил? А не надо было с профессором
ссориться.
— Да, не такая уж
и дыра, — пожал я плечами. — Люди хорошие. Коллектив, всё
такое.
—Ну-ну, — заржал
он. — А как здесь оказался?
— В командировку
приехал.
Спустившись, мы
сошли с эскалатора.
— А у Колобка,
представь, Сань, машину угнали! Он предложение Женьке приехал
делать, выходит, а машины-то и нет. Там милиция, все дела. Хохма.
Кто только позарился на старьё его?
— Какая
тачка-то?
— Да ты чё, не
помнишь? Москвичонок батин. Забыл, как он его угнал у отца и нас
катал? А потом в столб ещё въехал.
— Как такое
забудешь…
— Он ведь снова у
бати машину увёл, не сказал ничего. Как в тот раз. И опять
невезуха. Угнали!
Костя счастливо
захохотал.
— Слушай, но если
честно, — оборвал он смех, — я вообще не понимаю, как Женька
согласилась за него замуж идти.
Лицо у него было
очень живым. То весёлое, то насмешливое, то встревоженное, как
сейчас. Небольшие масляные глазки суетливо бегали, губы то
растягивались, то сжимались в куриную задницу.
— А она
согласилась? — спросил я.
— О! — подмигнул
он и расплылся в улыбке. — О! Вижу, мужик, вижу, старая любовь не
умерла! Да я шучу-шучу. Ну, сказал, что согласилась. Только он ведь
бухает по-чёрному.
Мур вдруг стал
серьёзным и, быстро посмотрев по сторонам, наклонился ко мне и
перешёл на шёпот:
— Он, я слышал,
наркотиками балуется. Так что не понимаю, как она согласиться
могла. Наркоманы, ты знаешь вообще, — это же страшное дело. Из
Америки эту дрянь нам завезли, а разные нестойкие товарищи… Ну,
ладно…
— Может, завязал,
вот и решил жениться.
— Не, я по глазам
понял. Не завязал он. Но, говорит, любовь у них, ничего не
попишешь…
Стало неприятно.
Нафига ты тут нарисовался, Костя Муромов? Хорошо же было, так нет,
пришёл и всё испортил.
— А ты сам-то как,
Костян? — спросил я. — Не женился?
— Я что дурак?
Раньше тридцати жениться вообще нельзя. На Западе, например, надо
сначала на ноги встать, а потом уже о семье думать.
— Так, то на
Западе, — протянул я. — Нам-то что до них? А на службе
как?
— Ну, как, —
расправил он плечи и выпятил грудь. — Сам видишь. Кликуха детская в
люди вывела. Я ведь в МУРе теперь служу. Не зря Муром величали,
да?