За креслом, прямо у самого окна обнаружилось несколько мотков
пряжи со спицами для вязания. Увидев это добро, которого, наверно,
могло хватить на хороший свитер, проклял тот день, когда отказался
от маминых уроков по вязанию. Зато Катерина в своё время подсела на
это аж до фанатизма - в тот год, весь мой гардероб составляли
вязанные элементы одежды. Эх, если б я только знал.
У стены напротив, рядом со шкафом большие классические напольные
часы. Пригляделся к стрелкам: остановились на 4:20. Фиг знает дня
или утра.
Заглянул в шкаф - внутри, конечно же, оказалось пусто. Не считая
валявшегося в углу детского носочка. Снова вспомнилась дочь дяди
Ильи. Машенькой её звали. Если я выжил, что же с ней могло
статься?
На стене между шкафом и часами несколько картин маслом в
простеньких рамках. На одной увидел темноволосую женщину лет 40.
Она сидела на краю кровати и обнимая двух озорных малышей - одного
слева, другого справа, мечтательно смотрела, улыбаясь, куда-то
вверх перед собой. Очень приятной, дружной, семейной атмосферой
веяло от этой картины, я аж почувствовал как сам улыбнулся простому
счастью запечатленному в этой работе.
На следующей увидел большую прибрежную бухту на закате. В
дальнем ее конце выдающимся в море стоял маяк почти касающийся
своим верхним ярусом низких облаков просвечиваемых оттенками
садящегося солнца.
На следующей, внезапно, угадались очертания того плато, на
которое я приземлился. Это был летний пейзаж, но вон далеко слева
безошибочно проглядывал каньон через который я прошел, а на
переднем плане эдакая относительно ровная усаженная по бокам
деревьями площадка, изрезанная местами небольшими ручейками.
Довольно идиллистическая местность, наверно летом там устраивали
пикники. С какой только стати волки появились так близко к
цивилизации?
На последней картине было изображено судно, похожее на
рыболовное. Оно гордо рассекало темные воды, оставляя далеко за
кормой тающую линию берега.
Кому бы ни принадлежали все эти работы, у него определенно был
талант. С одной стороны, картины в несколько мазков, казались
совсем не хитрыми, но с другой умудрялись передавать настроение,
обладая примерно той же магией, что и полотна Айвазовского: видя на
картине море, я почти ощущал его свежий солоноватый дух. Видя
плато, почти слышал как где-то за ухом жужжат насекомые, а в траве
затевает свою нехитрую песню кузнечики.