Я вместо Баночкина постучал в кабинет шефа, и мы вошли
вместе.
Однако «фашистов» мы в тот день так и не нашли. Ночью был дождь, и
повторный выезд с Мухтаром на место происшествия ничего не
дал.
Я ломал голову, кому так понадобилось гадить? Скинхедов и
каких-нибудь почитателей Гитлера в Зарыбинске еще нет. Может,
где-то в Москве они уже и плодятся, гады, но явно не в нашей
провинции.
Дело возбудили по факту вандализма, и пока оно оставалось темным. Я
поручил личному составу отработать всю молодежь, что любила
крутиться на площади вечерами, но сам не особо верил в их
причастность. Но верь – не верь, а с чего-то надо начинать поиски
подозреваемого. Может, «студенты» и видели чего.
***
– Привет! – я зашел в квартиру Серовых.
Алена встретила теплой улыбкой, но не стала целовать меня при
Андрее. Тот бросился пожимать мне руку.
Мы с Аленой не слишком афишировали свои отношения перед ее братом,
но он всё видел, не дурак, и лишь только я переступил порог,
заявил:
– Сан Саныч! А ты чего к нам не переедешь из своей общаги? Все
равно с сеструхой крутишь, думаете, я не вижу?
– Цыц, – шикнула на него Алёна. – Марш в свою комнату! Без сопливых
разберемся.
– А чего я такого сказал? Ой, да ладно... пошел я, пошел, можете
спокойно целоваться себе.
Серый умчался в свою комнату, а мы прошли на кухню, ужинать. При
этом вопрос о моем переезде словно бы повис в воздухе.
Почему я не переезжаю? Можно сослаться на то, что неприлично без
свадьбы, но это тоже так себе отговорка. Взял и женился – делов-то.
Вообще в СССР со свадьбами не тянули. Частенько буквально после
месяца-двух знакомства регистрировали отношения. Но после смерти
Аси слишком мало прошло времени, не до свадеб сейчас. Хотя,
возможно, это для меня была очередная отговорка. Что ж… поживем –
увидим.
– Ты чего задумчивый? – спросила Алена, наливая мне суп с клецками.
– Опять хищения на мясокомбинате?
– Хуже... Памятник повредили. Тот, что на площади.
– Советским воинам, победителям фашизма?
– Его, – преувеличенно мрачно кивнул я.
– Ну ты же их найдешь?
– А куда я денусь? – улыбнулся я. – Мы с Мухтаром фашистов страсть
как не любим.
– Их все не любят.
Я промолчал, вспомнив, как потом, в будущем, многое поменяется не в
лучшую сторону.
– Слушай, мне надо будет вечером сходить по делам… – проговорил я,
старательно вылавливая клецку в тарелке.