Мучились мы почти пятнадцать часов. За это время в дом успели
набиться все: беспокойный папаша, который упал в обморок,
любопытный Цицерон, который с удивлением смотрел на “чудо
рождения”, мимопроходящий стражник, который решил поучаствовать в
данном действе и серый как пыль Анкано, севший в угол и сверкающий
оттуда своими глазенками. Фредерик деловито подавал мне все что я
просил, придерживал роженицу и вытирал мне пот со лба.
После залечивания многочисленных разрывов мышц, связок и
сосудов, а также после извлечения плаценты (от этого явления
кому-то на заднем фоне поплохело и вывернуло в заботливо
подставленное ведро), после тугого бинтования живота роженицы
тряпками и после того как я осмотрел обоих младенцев, мы с Кюрви
вздохнули с облегчением.
Лорей в расстройстве чувств возлегал на лавке, стражник уехал
сдавать смену, Цицерон сидел за столом, распивая эль. Анкано
свернулся калачиком в том же самом углу что и раньше и, кажется,
спал. Я осмотрел их покрасневшими от напряжения глазами и
рявкнул:
- Че встали?! Быстро воду грейте и готовьте еду! Полы грязные
еще. Ну?!
Все вздрогнули и забегали по дому как испуганные тараканы. Я
устало положил голову на кровать, перед этим хлебнув зелья сам и
дав его альтмерке. Мы молчали, младенцы, наоравшись всласть и поев
молока, сопели. Я сам не заметил, как уснул.
Проснулся я через полчаса от того, что меня осторожно тряс
Фредерик:
- Отец… Отец, поешь пожалуйста. Я сварил похлебку.
- А? - Я вытер слюну с подбородка и еле как распрямил
скукоженную спину, - Что?
- Вот, держи, - он подал мне тарелку с похлебкой. Я повел носом.
Довольно вкусно пахнет.
Кюрви тоже открыла глаза и тихо спросила:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Фредерик, - ответил он, алея своими острыми ушами под взглядом
женщины, - Меня зовут Фредерик.
- Ты хороший сын, Фредерик, - устало пробормотала она, укачивая
сразу двух младенцев, - Я надеюсь, что мои сыновья вырастут такими
же как ты, - она обратила свой взгляд на меня, - Спасибо вам,
целитель. Без вас я бы не справилась… И мои дети бы умерли.
- Пожалуйста, Кюрви, - сказал я, приходя в себя и пытаясь
проморгаться. Глаза иссохли. Кажется, я все роды просто не моргал,
иначе почему так болят глаза? Во всяком случае точно не от вида
окровавленных и разорванных женских гениталий. Нет. Точно нет... В
ближайшее время никаких девок.