), добившимся консулата более чем за поколение.
Гай Октавий тоже был «новым человеком» и надеялся повторить успех Цицерона.
Консулы обладали старшинством в отношении полномочий в чередующиеся месяцы, и так случилось, что 23 сентября в сенате председательствовал Цицерон. Светоний утверждает, что Гай Октавий прибыл туда с опозданием из-за рождения сына, хотя, так как при этом задается время и место действия другой истории, в которой предсказывается рождение повелителя мира, нам стоит относиться к этому рассказу с осторожностью. Возможно, этот инцидент является полностью вымышленным, хотя нет ничего невозможного в опоздании Гая Октавия или в том, что сенаторы обсуждали слухи о заговоре, связанные с одним из их товарищей, Луцием Сергием Катилиной. Повсюду ходили слухи о мятеже, и в центре многих из них фигурировал Катилина, который летом проиграл консульские выборы на следующий год. Если в сенате действительно обсуждался этот вопрос, то в тот момент он все равно не предпринял никаких мер, и потребовалось какое-то время, прежде чем это пришло сенаторам в голову.[14]
Между тем жизнь шла своим чередом, и ночь на 30 сентября Гай Октавий и Атия провели в бдении в своем доме. Они совершили ритуалы, кульминацией которых являлись жертвоприношение и очистительная церемония – lustratio на следующий день, в октябрьские календы и на девятый день после рождения сына. Целью их является избавление ребенка от дурных духов или каких-либо сверхъестественных воздействий, которые он мог испытать на себе при рождении. Ему давали амулет, или bulla, обычно из золота, он надевался на шею, и мальчики носили его до наступления совершеннолетия. После этого один из жрецов коллегии, известной под названием авгуров, наблюдал за полетом птиц, чтобы прояснить будущее ребенка. Родителям, вероятно, сказали, что знамения благоприятны.[15]
Только теперь мальчику официально давали имя и регистрировали в списке граждан. Его назвали именем отца. И он стал Гаем Октавием, сыном Гая. В семьях существовала традиция использовать одни и те же имена из поколения в поколение, хотя в эти годы некоторые из наиболее могущественных аристократических фамилий начали отступать от этого правила, отделяя себя тем самым от остальных сенаторов. Фамильное имя, или nomen – в данном случае Октавий, – давалось автоматически, и выбор существовал лишь в случае с личным именем,