– Мисс Нуаро, – позвал он.
Она подняла на него глаза. С пораженным видом маркиз продолжал разглядывать содержимое витрины.
– Все это сделали девушки? Девушки из той мастерской?
– Да. Помните, Матрон сказала, что мы пополняем наш фонд, продавая их работы?
– Помню, – сказал он. – Но я не… – Неожиданно он отвернулся и отошел к небольшому окну. Сложив руки за спиной, стал смотреть на улицу.
Леони была сбита с толку. Она взглянула на витрину, потом на его спину в отлично подогнанном сюртуке.
Ей показалось, что прошло много времени, когда Лисберн отвернулся от окна. И с легкой улыбкой вернулся к витрине.
– Я тронут, – сказал он. – Чуть ли не до слез. И очень рад, что пришел сюда вместо Суонтона. Он бы обрыдался здесь, а потом написал бы элегию из пятидесяти строф о потерянной невинности, или о надругательстве над невинностью, или еще какую-нибудь ерунду. К счастью, здесь только я, и теперь публике не угрожает страдание от стихов, вдохновленных этим местом.
На миг она растерялась. Но быстро справилась с собой, логический склад ума пришел на помощь. Он мог испытывать настоящее сочувствие к девушкам, а мог разыграть страдания большого и щедрого сердца, как это часто делают аристократы. Филантропия для них была сродни обязанности, и они выставляли ее напоказ, в действительности не переживая ни о чем. Если бы, по крайней мере, половина из них проявила настоящую заботу о таких девушках, Лондон стал бы другим городом.
Но совершенно не важно, что он чувствует на самом деле, пришлось напомнить себе Леони. Девушки – вот что важно. А деньги – это деньги, предлагают ли их от чистого сердца, или чтобы покрасоваться.
– Мне кажется, поэзия вашего друга заразила вас непомерной чувствительностью.
– Может, и так, мадам, но я хотел бы посмотреть на человека, который смог бы устоять перед этим. – Он показал в сторону витрины. – Взгляните на эти маленькие сердечки, на цветочки и причудливые завитушки, на лилии, на кружево. Все это сделали те, кто не понаслышке знаком с потерями, нищетой и насилием.
Леони посмотрела на перчатки и носовые платки.
– Девушки никогда не видели картин Боттичелли, – напомнила она. – Если им хочется присутствия красоты в их жизни, они создают все это.
– Мадам, – сказал Лисберн. – Вам обязательно разбивать мне сердце окончательно?