- Матерь божья! - удивлённо воскликнул Игнатов. - Ирод! Ты, что
сотворил с библией? Он хорошо рассмотрел жертву эксперимента. Как
её читать? Тут же все страницы искромсало?
- Ваше высокоблагородие, «сумасшедший» химик гордо поднял
подбородок. - Покажите её князю Ланину. И скажите, подпоручик
Котейкин, хочет быть поручиком.
Глаза Игнатова увеличились до неприличия от такого ответа. -
Может тебе сразу генерала присвоить или дать ещё чего?
- Конечно, дать! Нужны деньги, реактивы, помощники. Вот список и
смета расходов. Чем скорее получу необходимое, тем быстрее добьюсь
нужного результата. И ещё, нужно срочно построить две ветряных
мельницы.
- Котейкин? – у офицера уже не было сил удивляться. -
Мельницы-то зачем?
- Господин капитан, мы же с вами просвещённые люди! Пора
появиться электричеству.
Прелюдия 11.
Шла игра, раздавались голоса. То сдержанно-выжидающие, то
настороженные, то удивлённые. Шла игра. Большая игра! Доносился
шелест денег. Мягко стучали карты о стол.
- Итак, сударь? Мы продолжаем? Или на сегодня, всё? – игрок, не
разу не проигравший за вечер, улыбнулся. На его худощавом,
вытянутом, с плоским подбородком лице появлялось что-то
стремительное, острое, напоминающее выражение кошки перед прыжком
на воробья. Он вскрыл новую колоду. Щёлкнул по картам. Раздвинул их
по столу. Перевернул. Сдвинул. Начал тасовать. Карты словно ожили,
заструились между тонких пальцев. Стали развертываться полукругом,
переворачиваться, складываться, тасоваться в стопки, сдвигаться,
путешествовать и совершать кульбиты между пальцами. В конце
представления превратились в пёстрый ручей, который непрерывно
стекал от плеча к руке, переливался из ладони в ладонь, а затем
исчезал без следа, словно и не было вовсе никаких карт. Завершив
манипуляции с колодой, кудесник положил карты на стол. И посмотрел
на зачарованного противника.
- Конечно, любезнейший, продолжаем, - князь Ланин доверчиво
поморгал глазами. Обоими ногами упёрся в пол. - Пока я у вас не
отыграю все свои деньги, а потом, не выиграю все ваши - будем
играть. Ну-с, господин хороший и дорогой, ставлю сто тысяч и четыре
камня. Итого на кону двести тысяч. Какой ваш ответ?
- Мой ответ, - картёжник азартно потёр ладони. - Сто пятьдесят
ваших и по-прежнему пятьдесят моих. Что я такое говорю? – Он
поправил сам себя. – Теперь уже двести моих.