– Федор Лукич, поймите и вы меня. Дыма без огня не бывает. И мое любопытство не праздное…
– Ну хотя бы не сегодня. Пусть придет в себя. Я готов давать вам любые показания… Не мальчик ведь, вижу, это не просто разговор, это допрос…
– Да, и мы оформим его протоколом. А насчет вашей дочери… Хорошо, постараюсь ее сегодня не беспокоить. Если в этом не будет крайней необходимости… Но вернемся к Авдонину и Осетрову.
Федор Лукич посмотрел на Дагурову с благодарностью.
– Ревность… Ревность, – повторил он. – А ведь знаете, ни тот ни другой внешне это не проявляли. Во всяком случае, при мне.
– А любовь?
Гай виновато улыбнулся.
– Нил дружил с Мариной с детства. Возможно, это чувство переросло в любовь. У них какие-то свои темы для разговоров, точки соприкосновения. Какой девочке не нравится покровительство юноши? Но последнее время я их вместе почти не видел.
– А раньше?
– Раньше? Раньше он мог проделать двадцать километров на лыжах, в пургу, чтобы повидать ее в Шамаюне. А вывод делайте сами.
– Понятно. Теперь об Авдонине.
– Тут ответить будет посложнее. Эдгар Евгеньевич почти вдвое старше Марины…
– Что же, разве не бывает?
– Разумеется, бывает. Сколько хотите. И в жизни, и в литературе. Только я хочу сказать, что мужчина в таком возрасте проявляет свои чувства более сдержанно.
– А по-моему, наоборот, – возразила следователь.
– Да? – удивился Гай.
– Возраст раскрепощает. Это в молодости мы стеснительные…
– Эдгар Евгеньевич оказывал Марине знаки внимания, – сказал Гай.
– В чем это выражалось?
– Привозил из Москвы различные безделушки…
– Они переписывались?
– Не знаю. Дочь ведь здесь со мной бывала только во время каникул. А выспрашивать у воспитателей в интернате… Нет, это недостойно.
– Когда они познакомились?
– Три года назад. Я почувствовал – что-то в ней заинтересовало Эдгара Евгеньевича. Но тогда она была и вовсе ребенок… Потом в каждый приезд вечерами у нас пропадал. Уже темно, поневоле начинаешь беспокоиться, как он доберется до академгородка, мало ли – волки, медведь-шатун… А он ей все о Москве, о знакомых артистах. О Париже… За полночь засиживался. – Гай вздохнул.
– Значит, она ему нравилась?
– Если бы не нравилась, не вел бы себя так. Как вы думаете?
Гай вдруг прислушался. И Дагурова различила звук автомобиля. Как только улетел вертолет, ей все время казалось, что они теперь оторваны от привычного механизированного мира и в него можно добраться лишь звериными тропами. Напротив окна резко притормозил автофургон «москвич» с надписью: «Почта». Из кабины выскочил молоденький шофер и направился прямехонько к дверям дирекции.