Пробормотав общее "спокойной ночи", он отвернулся к стене и больше не желал ничего ни видеть, ни слышать.
Дик чувствовал точно такое желание, но, к сожалению, не мог заснуть. Несмотря на все тревоги вчерашнего дня: успешную, хотя и рискованную операцию в Козего́ре, неожиданное бегство из обжитой пустыни, пропажа, точнее, предательство Мэгги, — сон даже не приближался к его походной постели.
Дик лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Он видел над собой звездное небо пустыни, хотя на самом деле их участок подземного хода освещал пляшущий огненный круг: Чарли превратил посох в трехногую тарелку с тусклой оранжевой шаровой молнией внутри и оставил светить, как ночник.
Вскоре, слыша ровное дыхание своих спутников и мирное похрапывание Береникса, Дик физически почувствовал, что остался в полном одиночестве, где-то в глубоких недрах пустыни, под многометровой толщей песка, в замкнутом, хотя и невероятно длинном подземном ходе, как в могиле.
Для человека, прожившего на свете более тысячи двухсот лет и все годы, кроме двадцати последних лет изгнания, бродившего по дорогам вслед за своим призванием странствующего рыцаря, сравнение было смешным. С могилой у Дика отношения намного более сложные, чем с обыкновенным сном, а уж если и сна не дозовешься… Но сейчас он согласен на самое глубокое погребение, лишь бы остановить мысли. О, если б можно было ни о чем не думать! И, главное, не думать о Мэгги, о ее уходе, и об этом письме из одного слова: "Прости!"
За что?..
— Дик… брось эти глупости, сейчас не время, — послышался с расстояния четырех метров, через весь спящий туннель ясный и абсолютно без тени сна голос Чарли. — Нам завтра по этому милому коридорчику ещё пилить и пилить, как я понимаю. Может, даже грызть стены, чтобы выбраться из него к солнцу. Всем понадобятся силы. Спи, пожалуйста.
— Как ты знаешь? Ты же далеко, — спросил Дик в пространство, не шевелясь и не закрыв глаз.
— Слышу. Точнее, не слышу твоего дыхания. Глубоко вдохни, как во сне, сам поймешь.
— Мда, — Дик прислушался к странному скрежету в своих легких. — Это после каторги. Действительно, спутать трудно. А сам? Тебе, что, завтра не понадобятся силы? Читать мысли на расстоянии интереснее, чем смотреть сны?
— Твои-то? — хмыкнул Чарли. — Было бы что читать! Даром не надо, у самого точно такие же, — он тяжело вздохнул. — Ну, хоть притворись. Не заметишь, как уснешь на самом деле. Пожалуйста! Ведь слышу даже, как у тебя мозги трещат. Думают!