– Вижу. Вижу, что ты бледный, как бледная поганка. У тебя дрожат руки и пот течет. Хотя здесь достаточно холодно.
– Нет, не то. Значит, мне тоже показалось.
– Что показалось?
– В зеркале. Правда не видела?
– Да говори ты. Что ты видел в зеркале?
– Я видел, как забивают гвозди в крышку гроба.
– Ну да, было сегодня.
– Нет. Я видел это из своего гроба. Лежа в гробу, я наблюдаю, как меня закрывают крышкой и забивают гвоздями. Вррр. Отвратительная традиция. Ну кого боятся? А если человек очнется и захочет пойти домой…
– А где ты это видел?
– Да тут, в зеркале…
Тогда я не придала этому значения. Просто списала на эмоции. Подумала, что мой друг был впечатлительным и сентиментальным. А сейчас я всматриваюсь в чужое зеркало в надежде увидеть. Хоть что-нибудь, что даст какую-то подсказку. Но все предметы были предельно молчаливы. Жаль.
Юля заснула в комнате с тетей Ирой. Мы же, поговорив с Жориком о Сереге, сделали себе постели. Жорик лег на кресло, подставив под ноги стул. Я села за компьютер, понимая, что спать, скорее всего, не смогу. Но если все-таки сон меня сморит, прилягу на кровать моего друга. Жорик начал дремать, я прочитала новости, посмотрела фото, которые висели у Серого на рабочем столе. Ничего особенного. Но странные для фото композиции: угол панельного дома, пустырь возле старой кочегарки, частный дом. Я пересматривала их одну за другой и никак не могла сообразить, что их связывает или что на них такого, что могло заинтересовать моего друга. Я допускаю, что это может быть просто его воспаленное воображение. Но в свете последних событий, воображение ли? Может, Серега видел то, что недоступно моему взору. Хочется разобраться. Но многие меня осудят, узнав, что я занимаюсь такими глупостями, как выяснение подробностей странного поведения наркомана. А с другой стороны, я ничего никому не должна и не обязана объяснять. Серега – мой друг. И я хочу выяснить, что случилось в его жизни в последнее время. Почему он оступился, не верю в то, что он пытался мне доказать в моем обмороке. Он не такой. Да, я много про него не знала, но я была рядом в трудные времена, и он никогда даже словом не обмолвился, что ему что-то хотелось попробовать. Он никогда не осуждал тех, кто был зависим. Мы говорили на эту тему сотни раз, но это не касалось нас. Это было за гранью, где-то, но не с нами.