Сначала это состояние я приписывала тому, что меня воспитывают не родители. Как бы одинокий оставленный ребенок, неполноценное воспитание, ну и бла, бла, бла, что мог придумать себе ребенок в одиннадцать лет. И я думала, что от этого состояния мое сердце не выдержит и разорвется на части, а спокойствие – это временное состояние, как затишье перед бурей.
Я не знала, как это происходит в жизни, и поэтому мое воображение рисовало мрачные картины разорванного сердца. Я почему-то думала, что грудь вывернет наизнанку, и я буду испытывать нестерпимую боль… в моей крови будет вся комната, и горю окружающих не будет предела!
Но шло время, сердце все стучало и служило мне, причем не только сердце. Я была на удивление здоровым ребенком. И не только здоровье было моей гордостью. Я была красивая и умная, а еще очень скромная. Нет, правда. Рыжие волосы, зеленые глаза и белоснежная кожа. Но я делала все, чтобы эти достоинства не были достоянием общества. Волосы собирались в пучок, глаза всегда были закрыты солнцезащитными очками. Это был не юношеский протест, а образ жизни. Я молодая спортивная девушка, а вычурные наряды мне не чужды, у меня нет повода и мест, куда я могу это надеть.
Бабулечки старались, чтобы их внучка была не хуже других и ни в чем не нуждалась. Мне покупались красивые вещи. Но ничего не могло сравниться с джинсами «Райфл», которые мне пришлось два дня тереть кирпичом до белого цвета, потому что в моде были потертые, как бы состаренные джинсы, а не новенькие темно-синие, и даже после того, как они отслужили мне, я сделала из них шорты.
Так вот, про мой покой. Как только я вышла из возраста молочного поросенка, я почувствовала себя под защитой кого-то или чего-то. Я упивалась этим состоянием. Но был и недостаток – отсутствие эмоций. Я стала этакой снежной королевой. Там, где девочкам свойственно рыдать навзрыд, я была непоколебима и неприступна, как скала. Девчонки растирали по щечкам розовые сопли от неудач или побед на поприще любви. Я в это время благополучно училась и занималась спортом. Не скажу, что мне не доставляло удовольствие наблюдать за любовными муками моих ровесниц. Это было забавно и грустно одновременно. А грустно мне было только потому, что я не могла похвастаться хоть чем-то подобным. Не потому, что не было ухажеров: потому что не было в них необходимости. Совсем. Я считала это пустой тратой времени. И когда бабуля говорила – погуляй, пойди с кем-нибудь, я всегда протестовала! Но во-первых, как это: с кем-нибудь! А во-вторых – мне совсем не интересно даже с кем-то особенным!