Мы все как по команде посмотрели на графа.
– Даже не надейтесь, – сквозь зубы процедил Фонтерой.
– Увы, человеческое сознание отступает перед мощью дракона, – вздохнул Амброзиус. – Так что попросить Кеннета, когда он превратится, пожертвовать один из зубов на благое дело вряд ли выйдет. Обернувшись драконом, человек теряет разум и приобретает повадки хищного зверя. В летописях сохранилась история последнего дракона Альфреда, шестого графа Хатфорда, который, утратив самоконтроль, разрушил одну из башен своего замка Лусси и спалил полдеревни, прежде чем крестьяне отогнали его отравленными копьями. Таким образом он попался в ловушку проклятья, которое гласило, что если граф убьет человека, находясь в драконьем обличье, то навсегда останется драконом. Когда настало просветление, несчастный рыцарь ужаснулся тому, что натворил, и в отчаянии бросился с обрыва в реку.
– Вот дьявольщина! – невольно вырвалось у меня.
Фонтерой неодобрительно вздернул бровь:
– Я совершенно согласен с характеристикой, которую вы, мисс Фишер, дали моему несчастному прародителю, – холодно сказал он, – но был бы признателен, если бы вы потрудились выразиться более изящно. Вульгарные ругательства вам не к лицу.
Что?! От его замечания я вообще лишилась дара речи. Ругаться, значит, вульгарно! А спалить десяток невинных людей – это ничего, в порядке вещей?!
– Именно из зуба того дракона мой предшественник Мерлинус сделал амулет, – поспешно добавил волшебник, очевидно, желая желая уладить конфликт.
«Почему же он заодно не сделал запасной? – подумала я с возмущением. – Ведь зубов у того дракона наверняка хватило бы на целое семейство! Все-таки волшебники – удивительно непрактичные существа».
В этот момент в столовую вошла Агата с блюдом жареных куропаток, и манящий аромат нового кушанья заставил меня позабыть о других чудесах. Девушка ловко разложила по тарелкам жаркое с кукурузными оладьями, собрала ненужную посуду и бесшумно исчезла. Все это заняло у нее не больше двух минут. Я начала понимать, почему миссис Бонс так ценит свою помощницу.
– Что ты собираешься делать, Кеннет? – спросил Амброзиус, поливая оладьи соусом. – Уедешь в Горючий Камень?
– Нет, – резко ответил граф. – Сейчас идут важные переговоры с Сацилией. Я не могу уехать.
– Ах да, Сацилия… – Амброзиус помрачнел, однако воздержался от комментариев. Кажется, обсуждать политику за семейным столом здесь тоже считалось дурным тоном.