– Боже, доча… как же так? А он-то что? Он что, доча? Ты же красавица у меня…
– Приезжай, мама! Приезжай! – взмолилась Мария. – Иначе я за себя не отвечаю!
– Куда же я приеду, доча?! Жить-то я, где буду? – испугалась Бранислава.
– Я комнату сниму, не бойся. У приятельницы моей мама сдает. Недорого совсем и место хорошее. Парк рядом. Она все переживает, что жильцов найти морока целая. Таких, как мы с тобой она ищет, а мы тут как тут!
– Что мне тот парк! Что хозяйка! На вокзале жить буду, ежели нужда придет. Приеду, доча, конечно приеду! Ты, главное глупостей не наделай!
Бранислава Ермолаевна, действительно, не замедлила явиться в Москву, в город, которого безотчетно опасалась и не любила. Подобно многим провинциалам, Бранислава искренне считала, что Москва – главное на планете зло. Все беды от нее, все несчастья. Населяют бесовский город люди темные, подлые, на все способные. Но куда деться, если дочь просит? И на северный полюс поспешишь, лишь бы дитю помочь. Вот на кой ляд понесло ее Машку в Москву эту проклятую?! Жила бы себе кровиночка неподалеку, ну уехала бы в Витебск учиться, а потом вернулась бы в родное Глубокое, к матери поближе… под крыло.
Но делать нечего, коль дите пропадает и домой возвращаться отказывается. Машенька примчалась на вокзал за час до прихода поезда. В нетерпении металась она то туда. То сюда. Ежесекундно поглядывая на крошечные часики, от бабушки доставшиеся. Как только показался вдали нос поезда, Мария вздохнула с облегчением и радостью.
– Мама! Мамочка! – кинулась она к вагону.
Долго стояли, тесно обнявшись, не в силах расцепиться. Обе плакали и утешали друг друга. А потом Маша, словно заправская жительница столицы, повезла маму на Речной, дорогой показывая и рассказывая.
Комната и правда оказалась чудесная, а дом стоял в двух шагах от парка на Речном вокзале. Окраина, конечно, но не до жиру. Кроме того, хозяйка почти все время проводила за городом. А за квартирой нужно было присматривать; цветы поливать, полы, пыль. Доверять ключи кому попало, хозяйке не хотелось. Соседи в счет не шли, что-то мешало. А тут Машенька подвернулась, – удача! Потому жили почти все время вдвоем за символическую плату; все сложилось как нельзя лучше для всех. Сидела Бранислава с дочкой как с маленькой, урезонивала ее, убаюкивала. Однажды встречала Марию после занятий и та показала маме ЕГО.