На ее выразительное личико набежала тень. Но тут же Мария опять улыбнулась.
– У него теперь кормилица. Мы можем взять их с собою и оставить в замке у твоего отца. Он ведь писал, что очень хочет увидеть внука! Там нашему малышу будет лучше, чем здесь. А я… Мне так страшно тебя отпускать! Вот уже год с лишним, как ты носишься по этим лесам и равнинам, гоняясь за сарацинскими разбойниками, а я днями и ночами могу только молиться о тебе! Но здесь, по крайней мере, ты возвращаешься домой, и я тебя встречаю. А тут вдруг ты уедешь, далеко, надолго, и у меня о тебе не будет никаких вестей. Нет, Эдгар! Я думала весь вечер, мучилась, плакала, молилась. И наконец поняла, что должна ехать с тобой. И Анри поедет. Он же здоровенький – ему не трудно будет перенести дорогу.
– Ты думаешь? – тревога не покидала лица Эдгара. – Хотелось бы в это верить. У меня тоже тьма сомнений, Мария. И тьма вопросов. Однако твердо я знаю одно: не отозваться на просьбу Элеоноры невозможно. Тогда я был бы просто последним подонком!
– Конечно, невозможно, – поддержала Мария. – И еще мне очень-очень хочется увидеть замок, нашу деревню. И мою мать. Она жива, наверное. А мои братья и сестры? Прошу, ну прошу тебя: возьми меня с собой!
– Я подумаю до завтра, – он еще крепче обнял тонкое тело жены и понял, что уже знает свой окончательный ответ. – То есть до завтрашнего вечера. А сейчас, наверное, надо спать.
– Нет! Ты еще обещал мне рассказать про Фридриха Тельрамунда, про ордалию и императора!
Маленькая летучая мышка сорвалась, наконец, с карниза и ринулась в серебряное небо, настигая невидимую добычу. Ветер чуть сильнее дохнул в окно, и прозрачная занавесь заколебалась, почти коснувшись босых ног Марии, наполовину утонувших в густом ворсе восточного ковра.
– Хорошо, – Эдгар вздохнул, вновь уступая ей, и, разжав свои объятия, опрокинулся на спину. – Только ты уж слушай, не перебивая. Сама знаешь: я не особенно знатный рассказчик. Не то что Луи. Вот тот как разольется соловьем, так заслушаешься… Фу ты! Как вспомню, что скоро его увижу, так сердце дрожит от радости. Ладно, слушай. Это произошло десять лет назад. И было тогда славному рыцарю Тельрамунду двадцать пять лет. Не так, чтобы и много, но слава у него уже была великая. Как у моего предка Эдгара из Оверни – он ведь был еще моложе, когда вернулся из первого крестового похода, а о нем тоже слагали баллады… Тельрамунд как раз расстался с тамплиерами, точнее – с колдуном по имени Парсифаль, который объявил себя не больше не меньше как хранителем Святого Грааля