– Ры-ры-ры-ды-ды-вы-выай-й-йя ру-ру-ру..! – сильно заикаясь, недошептала она и, теряя сознание, машинально шлепнула по моему мягкому уже заду. Меня ловко подхватили, перерезали пуповину, закончилось моё утробное единство с миром, природа и жизнь разделились, появились "я" и "не я", дикий крик вырвался из моей глотки.
Я мигом оглядел палату, потом проник взглядом за ее пределы…потом дальше… еще дальше… «Какое разнообразие форм!!! – по ходу думал я, продолжая орать, охваченный священным ужасом и в восторге от богатства впечатлений.»
Тут я увидел ее и резко смолк. Как же я хотел, чтобы она увидела меня, узнала меня в облике младенца!
Услышав крик, она вскинула голову: рассыпались по плечам мягкие, как ночь, иссиня-черные волосы, взглянули вверх глаза, голубые и бездонные, как небо.
В небе парит коршун. "Вот кто кричит,– решает она", а коршун взмывает все выше и выше, в самые заоблачные выси. Внизу остается зеленый холм с разросшимся малинником и редким сосновым лесом, чьи иголки блестят, как после дождя; древние развалины, почти ушедшие в землю и покрытые замшелым мхом; буйно заросший гибкой лозой берег; заводи, зовущие в себя темной водой между желтыми кувшинками и ряской; извилистая река… Холм называется Змеиным: с его макушки до плеса тянется длинный след, как будто громадный змей сбросил здесь свою старую кожу, став вечным речным потоком.
На холме – женская фигурка: трогательная и преисполненная силы. Изящная и юная, с тонким станом и нездешним лучезарным лицом, девушка собирает цветы бессмертия. Цветы, как живые, сами тянутся к ней.
О! Посмотреть на это вернулись бы даже старые звезды, но они давно стали черной космической пылью. Синие, красные, зеленые, желтые… Как же те звезды блистали! Падая, – ты помнишь!? – они зажигали душу, и – исполнялись мечты, а нынешние, только мигают, когда внизу всё, визгливо кривляясь, летит вверх тормашками.
«Боги! Верните мне бывшее! – чуть ли не кричит она.
Меня внезапно схватили чьи-то руки, и видение тут же исчезло.
"Бывшее…" – только и успел печально подумать я, как меня вместе с моим захлебываюшим от отчаяния криком, переместили загород, в секретную лабораторию ЧК. Мою мать так же увезли чекисты, и я ее так никогда и не увидел.
Там, я только и жил, что в падме. Никакие другие занятия меня не увлекали. На десять минут я задерживал дыхание на выдохе и на сорок на вдохе, наслаждаясь своими визуализациями. Я мог спокойно дотронуться до них руками! Окружавшим меня людям, это было очень интересно.