Ох, как же я люблю ночные разговоры! Всё напоказ перед
внимательным незнакомцем, тенью замершим у окна.
Бормочу в ответ ничего не значащие слова утешения, а в ответ
слышу тихий плач и бессвязный поток слов.
«За что?.. Дениска... Дура я... За что? Устала... Сколько ещё?
Устала... Сил нет... За что?»
Скоро попутчица выдыхается и засыпает, уронив голову на
сложенные на столе руки.
Вздыхаю и снова смотрю в окно. Дома. Деревья. Столбы. Деревья.
Темнота, изредка пронзаемая светом фонарей и фар. Как красиво.
Можно бесконечно смотреть на это движение.
Через пару часов поезд замедляется. За окном незнакомый город в
загадочной дымке утреннего тумана.
Интересно, кто сядет тут?
Неинтересный мужик и заплаканная женщина спят крепко-крепко.
Готов поспорить, у него разболится голова и будет трещать целый
день. А вот у Натальи Андреевны, наоборот, уже через сутки
наладится сон, улучшится цвет лица, она станет выглядеть моложе и
спокойнее. И проблемы с сыном больше не будут доводить её до слёз.
Вообще ничто не будет её расстраивать, обижать, злить или
тревожить. Разве не прекрасно?
Из-за тумана город за окном кажется таинственным и ненастоящим.
В густой дымке тонут очертания приближающегося вокзала. Стук колёс
кажется глуше, а голос диспетчера — ещё неразборчивее, чем
обычно.
Поезд останавливается.
Вскоре дверь купе приоткрывается, и злюка впускает моего нового
попутчика, хмурого блондина с тощим рюкзаком за плечами.
Эх, он выглядит неразговорчивым, и я, подавив разочарованный
вздох, отворачиваюсь к окну. На перроне здоровенный мужик
фотографирует на телефон обнявшуюся парочку.
— Изгнание на счёт три! — вдруг произносит блондин.
Я удивлённо поворачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на меня
точь-в-точь как проводница-злюка. Правой рукой блондин держит у уха
телефон, а левую с зажатым в нём ножом он вытянул в мою сторону.
Сумасшедший!
— Раз.
Я пытаюсь вскочить. Но не могу. Что-то будто держит за ноги.
— Два.
Что такое?! В чём дело?! За что?
— Три!
Сияющий знак летит ко мне, сорвавшись с кончика ножа безумца.
Снаружи прилетает ещё три знака. Пятый врывается в купе через
пол.
Они сливаются в смертоносное бело-синее пламя и...
— Готово, — Егор с мрачным удовлетворением оглядел то, что
осталось от «болтливой тени»: покрытый чёрным налётом потрёпанный
игрушечный заяц и еле различимый тёмный силуэт у окна.