Совокупность взаимодействий интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями, инициируемыми асимметричными знаками текста и находящимися в отношении взаимной причинно-следственной связи с другими наличными репрезентациями, возникающими при реконструкции метатекста и имеющимися в памяти как опытные знания (знания памяти), образует «язык как функциональную адаптивную деятельность, суть которой состоит в контроле информации» [Кравченко, 2001, c. 235] в процессе понимания.
Посредством памяти устанавливается прямая связь между языковой когнитивной областью и опытом. «Эта связь имеет кругообразный характер: чем больше репрезентаций в памяти, тем шире область взаимодействий репрезентаций и, соответственно, опыт таких взаимодействий. А чем шире опыт взаимодействий репрезентаций, тем больше определенность области каузальных связей между репрезентациями» [Кравченко, 2001, c. 195].
По мере приобретения опытных знаний происходит накопление различных репрезентаций, «образующих своеобразный ментальный инвентарь памяти. Этот инвентарь составляет основу механизма понимания как когнитивного взаимодействия, имеющего ориентирующий характер» [Кравченко, 2001, c. 196].
«Взаимнокаузальный характер взаимодействий» интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями «определяет адаптивную функцию языка (и сознания), обеспечивающую контроль информации» [Moreno, 1992, с. 122]. В конечном счете именно благодаря этой функции человек как вид занимает господствующее положение.
Адаптация выступает в качестве самоорганизации. «Обоснование процесса адаптации как самоорганизации имеет важное значение для семиотики, так как предполагает новый подход к проблеме знака как эмпирической сущности, с которой как с компонентом ментальной среды взаимодействует» интерпретатор «в процессе когнитивной деятельности». Интерпретатор «имеет способность не только к самопроизводству и возобновлению, но и самореферентности», поскольку взаимодействует со своими собственными репрезентациями «как с независимыми сущностями в процессе адаптации». Соответственно «структура познавательных отношений, в которые вступает человек, определяется открытостью его когнитивного пространства. В результате речь идет об альтернативной когнитивной теории, выстроенной на других эпистемологических основаниях, нежели современная когнитивная наука» [Демьянков, 2007, с. 12].