Вторая половина дня обходится без приключений. Облака так и не родили дождя. Совершенно неожиданно по курсу вырисовывается остров. Это несколько удивляет, так как ширина реки ещё недостаточно велика для подобных творений. Приблизившись, понимаю – это, скорее, намытая многими десятилетиями песчаная коса. Плотный ярко-оранжевый песок приглашает к привалу.
Причаливаем; на ровной поверхности ни единого следа, за исключением нескольких птичьих строчек. Песок твёрд и сух, но лодку всё равно вытаскиваю подальше. Вдоль берега водой нанесло много хвороста. Так что готовлю костёр к ночлегу и распаковываю палатку. Её синий цвет слишком заметен, именно поэтому автомат далеко не убираю. Наконец подготовка к ночёвке завершена, а солнце и не думает садиться. От скуки разматываю рыболовные снасти. Клюёт, как у Никулина в «Бриллиантовой руке»; Шарик быстро устаёт бороться с трепещущими созданиями и, обожравшись, буквально ползком направляется на водопой.
Наловив рыбы на ужин, развожу огонь и достаю из портсигара одну из последних сигарет. Ноздри жадно ловят аромат дорогого табака – тогда в ларьке не глядя хапнул несколько блоков «Русского стиля». Прикуриваю от прутика, первая затяжка кружит голову. Голубой дымок, поднимаясь, медленно тает в густом вечернем воздухе. Огромные на безоблачном небе звёзды таинственно мигают, зовя в неведомое.
Как свеча, сигарета гаснет, натолкнувшись на фильтр огоньком. На спальнике мягко и уютно. Незаметно улетаю в сны. Они ярки и сочны, как новая жизнь. С детства не помню такого душевного подъёма. На каждом шагу, словно пацан, жду чуда, чего-то нового, неизведанного. Рискую напропалую, не считаясь ни с чем, а богатый жизненный опыт криком кричит, предупреждая: такая лафа долго длиться не может. Да я и не прячусь, любой расклад событий встречу достойно, не ожидая, что кто-нибудь восхитится моими делами. Сдаётся, Адама и Еву не Бог изгнал из рая; они сами, объевшись красивого и сладкого, сбежали. Правда, пока ем всё с аппетитом, и неизвестно, когда понадобится слабительное. Впрочем, одно знаю точно – проблемы за меня никто не решит.
Шарик поднимает ни свет ни заря. Ещё ничегошеньки не видно, и возникают сомнения в возможности пса ориентироваться во времени. Споткнувшись пару раз на ровном месте, развожу костёр. В мерцании огня быстро привожу себя в порядок и несколько раз осматриваю ночёвку, дабы не забыть чего. В предрассветных сумерках снимаемся со стоянки. Несколько взмахов вёслами – и наша посудина держится уже посредине реки.