– Вполне вероятно, что он был последним, – поддержал меня Березов.
Судя по лицу информатика, то, что мы говорили, казалось ему полным бредом, и если бы не ситуация, он бы не преминул нам об этом сообщить. Но сейчас он просто повел плечами и промолчал.
– Я могу попробовать разобрать завалы на лестнице через некоторое время, – почесал затылок историк.
Я посмотрела на него – большой, наверняка мягкий и теплый Березов совсем не вязался с образом того, кто таскает куски стен.
– Вы хотите отсюда уйти? – подал едва дрожащий голос Жуков. – Зачем? Так быстро?
– Да, почему мы не можем остаться здесь? – тихо проговорил Нежин.
– Мы не можем оставаться здесь вечно, – бросила я, попытавшись привычно скрестить руки на груди, но безрезультатно из-за раны.
Своим заявлением я заслужила скептические взгляды Василия, Лосева и Жукова, но на них было как-то наплевать. Из этого подвала нужно было выбираться, прямо сейчас. Я чувствовала, что еще чуть-чуть – и просто сойду с ума от пребывания здесь. Пусть на поверхность, где бомбежка, только не оставаться здесь.
– Предлагаю подождать немного, – мягко произнес Березов. – И попробуем выбраться. Мы действительно не можем оставаться здесь насовсем.
Я благодарно посмотрела на него, тут же вспоминая о его ранах.
– А пока, – я взяла перекись и вату, подходя к нему ближе, – нужно обработать ваш лоб.
Александр покорно присел, давая мне доступ к своей голове, и я быстро нашла место, откуда сочилась кровь. Обработав царапину, оказавшуюся, к счастью, неглубокой, я перевела взгляд на губу.
– Зашить бы…
Конечно, я не была уверена, что мы найдем в подвале нитки и иголку, и еще больше не была уверена в том, что я смогу зашить живого человека, но констатировать факт было необходимо, чтобы он понял, что это серьезно.
– Само заживет, – отмахнулся Березов.
Я нахмурилась, но решила его не переубеждать.
– Как скажете, – выдохнула я, но рану продезинфицировала.
– Спасибо, – он улыбнулся уголком рта, когда я закончила.
Мы встретились взглядами, и я поспешно опустила глаза, бурча что-то вроде «не за что, берегите себя». Нечего ему знать лишнего обо мне, даже в нашем нынешнем положении, а глаза могут сказать многое, даже если тебе совсем некогда понимать это.
Мы расположились по, в общем-то, небольшому, подвалу, который, на самом деле, раньше был гардеробом, довольно далеко друг от друга. Я сидела у стены так, что мне отлично видно было вход, располагавшийся по левую руку. Рядом со мной полулежал Березов, напротив нас сидели на гимнастической лавке Василий вместе с Нежиным и Жуковым. Информатик снял очки и держал их в руке. Он сидел, прижавшись затылком к стене и зажмурившись. Даня и Сережа неловко жались к нему, ища поддержки, но я видела, что Колосовскому самому сейчас эта поддержка необходима. Ника и Маша по-прежнему дрожали, но уже меньше. Они сидели слева, рядом с входом. У Дороги плохо получалось устроиться на холодном и жестком полу, а Лосев вообще ушел в соседний коридор, тот, который не был завален обломками. Я вытащила телефон, у которого по экрану пошла трещина от попавшего в него куска стены, но он даже не включился. Похоже, связи больше нет, и не будет.