– Нечего сеять панику вестями о наступлении немцев! Если вы будете ещё об этом вслух в городе говорить, то мы вас как провокатора, паникера и вдову врага народа расстреляем.
Она сказала:
– Я с таким дураком в одной партии быть не хочу!
Я помню, как она разожгла на припечке несколько щепок и сожгла свою кандидатскую карточку. Эта картина до сих пор стоит перед моими глазами, и мне тогда было смешно. В ночь с 30 июня на 1 июля руководство города во главе с Суворовым сбежали из Рогачева, взорвав за собой мост через Днепр. Взрывной волной выбило стекла в нашем доме. Мы, дети, спали на полу под окном, и взрослые бросились к нам, думая, что нас ранило осколками стекла. Однако никто не пострадал, т.к. нас защитил комод, который прикрывал третью часть окна, и выбитые стекла упали между комодом и стенкой.
Утром я с соседским мальчиком побежал смотреть, что случилось с мостом. Мы увидели, как обломки взорванного моста валяются в реке. На берегу стояли большие группы красноармейцев. Они ругали руководство города за взрыв моста и своих командиров, говорили, что их предали и «продали». Многие переодевались в гражданскую одежду, которую они покупали у местных жителей. Среди солдат много было новобранцев, которые выделялись стрижкой «под ноль».
1 июля начался обстрел города. Стреляла, увы, наша артиллерия, стараясь уничтожить городские постройки. Такая тактика «выжженной земли», следуя которой при отступлении надо было всё разрушать, практиковалась Сталиным и его приспешниками. Стреляли сильно. Мы хотели уйти из города, и тот же полковник, который общался в свое время с моим отчимом, рассказал о существовании брода, по которому можно пересечь Днепр и эвакуироваться. Конечно, это означало, что идти придется налегке, не взяв с собой ничего из вещей. Люди, одетые в июле месяце в шорты и лёгкие тапочки, собирались эвакуироваться, как будто на пикник (во всяком случае, так думала моя мама). И вот мы – моя мама, её сестра, мой отчим, нас трое детей и этот полковник – лежим в ночной темноте в огороде и ждём, когда прекратится стрельба, чтобы перейти улицу и идти дальше. Увы, стрельба не прекращалась. Мы просидели так примерно 2 часа, и было просто невозможно даже поднять голову. Осколками снаряда мне ранило ногу, и это всё решило. Полковник сказал нам, что он не поведет нас ночью под таким огнем, боясь за наши жизни. Мы вернулись домой.