Качели - страница 6

Шрифт
Интервал


Душу несет моей дочки умершей?
Быть может, то чья-то невинная боль?
А может быть, это – земная любовь,
Что места себе на земле не нашла,
С Востока пришла и на Запад ушла?
Летят облака друг за дружкою вряд
Но нам бы на землю спуститься:
Ведь может быть кто-то из тех облаков
Сейчас, между нами, ютится?
Всмотрись осторожно: святая душа —
Со смертью на небо вернется…
Я часто на небо смотрю, словно жду —
Мне дочка с небес улыбнется.

Желания

Сама не знаю, что хочу —
Исчерпаны желанья.
И я бессмысленно торчу
На грани мирозданья.
Мне не нужна с небес звезда,
О море не мечтаю:
К нему поеду я всегда,
Как только пожелаю.
Париж, Варшава, Лондон, Рим —
Все это мне знакомо.
Сицилия напоминает Крым.
И в Рио я как дома.
И ждет прекрасная семья,
И никаких страданий.
Но все же Бога попрошу —
Немножечко желаний.

Обыденность

Жизнь давно уже устроена,
Всё известно и стабильно.
Всё налажено, настроено:
Часть – статична, часть – мобильна.
Книги все уже прочитаны
И кроссворды все разгаданы.
Все возможности просчитаны…
Ничего уже не надобно.
Дети, быт, квартира, праздники
И гараж по воскресениям.
По субботам все мы дачники.
Всё обычно. Всё размеренно.
И мечтать, пожалуй, не о чем.
Всё по плану. Всё старательно.
Лишь во сне бушуют страсти… Но
В остальном – всё замечательно!

Нитка, пуговица, иголка

В первый класс я пошёл в 1983 году. Не скажу, что мне шебутному, большеглазому мальчишке нравилось учиться, но я всё же старался, чтобы доставить удовольствие родителям положительной отметкой. Признаюсь, оценки «4» и «5» редко баловали мой дневник, но такие дни случались.

Наша учительница, Лабута Ольга Михайловна, была симпатичной, доброй, весёлой женщиной с огромным терпением. Но мои шалости даже её выводили из себя. Порой она срывалась на крик, а затем долго не могла продолжить урок, коря себя в коридоре за несдержанность.

Ольга Михайловна ещё в самом начале учебного года пересадила меня с последней парты за первую, чтобы я был постоянно на виду. А себе в помощницы взяла невзрачную рыжеволосую девочку Аллу Белякову, усадив её рядом со мной.

Алла в пять лет уже умела читать и писать, а также удивляла взрослых своей рассудительностью и серьёзностью. Наверное, поэтому учащиеся школы одновременно уважали и побаивались Аллу, а учителя всецело доверяли ей.

К середине третьего класса Алла не получила ни одной тройки в журнал, а оценку «хорошо» девочка приравнивала к «неуду». Алла прочно закрепилась среди отличников. А я… А я как был непоседой и озорником, так им и оставался. Для меня на первом месте был спорт, а уж потом всё остальное. Моя среднестатистическая оценка равнялась трём баллам.