Он толкнул одну из украшенных резьбой дверей, и мы вошли в девичьи покои. Оставленные мной свечи оплыли и погасли.
Боунз распахнул окно, впустив в комнату рассвет.
Если не обрывков одежды на полу и разорённого туалетного столика, из которого я выгреб украшения, в комнате царил идеальный порядок.
Поза Амелии не изменилась. Голова девушки по-прежнему лежала на плече. Верёвки впивались в тело, едва прикрытое нижней рубашкой из тончайшей ткани, должно быть, того самого заокеанского шёлка, о котором я только слышал, но которого никогда не встречал. Женщины, с которыми сводила меня судьба, и мечтать не могли о белье из настоящего шёлка.
Пальцы Боунза легли на изящно очерченный подбородок Амелии. Он поднял её смертельно бледное лицо, мотнул из стороны в сторону – голова так же безвольно повисла.
–Ты её вообще допрашивал? – поинтересовался Боунз.
–Я всё сделал по твоему совету, – ответил я. – Сказал, что её судьба решена. Что вопрос только в том, умрёт ли она быстрой смертью от пули или долгой – от боли и унижений.
Скептическая гримаса исказила волчье лицо Боунза.
–И, конечно, глупенькая девчонка заявила, что ничего не знает?
–Джефф, мы взяли сейф! – воскликнул я. – Все свои богатства Фрэнсис держал там.
–Дурень ты, Джей Би. В сейфе лежал неприкосновенный запас: золотой песок – не самое удобное средство оплаты, и я ни за что не поверю, будто Фрэнсис, заключая сделки, каждый раз лазал туда и отмерял унции. Мы давно знаем, что в банке он держит тысяч семь-восемь, и я убедился, что это правда, полистав его финансовые книги. Понимаешь? Торговля скотом и всякой мелочью – это для отвода глаз, куда он вкладывал остальные деньги, мы так и не узнали. Но старик должен стоить не меньше восьмидесяти тысяч!
–Что теперь можно сделать? – пожал я плечами. – Джефф, мы и так взяли отличный куш…
Боунз взял со стола кувшин с водой и плеснул на лицо Амелии. Девушка вздрогнула и со стоном открыла глаза. Её нижняя рубашка, которую я разорвал у горла, намокнув, стала почти прозрачной. Очаровательные груди с тёмными ореолами сосков притягивали взгляд, но почему-то мне совсем не хотелось на них смотреть. Голубые глаза, в которых плескалось страдание, словно приковали к себе мой взор.
–Почему я всё ещё жива? – спросила она слабым голосом, сморгнув влагу с век и разглядев нависшего над ней Боунза.