Так вот, ощущение очень похожее на эту картину (более точно, я ни с чем сравнить не могу). Было неприятно, даже отвратительно, что второй раз, то же самое, хотелось даже выругаться. Мне бы поговорить с кем-то, кто был в такой же ситуации, испытывали ли они что-то подобное, или это только я? И что, это значит?
После операции, я 10 часов пролежала под капельницей, в полудремотном, полусознательном положении, ко мне подключили всякую дрянь: катетер, кислород и т. п., и я повернуться не могла. Ты знаешь, не могла думать ни о ком из родных, даже мимолетная мысль о них, меня раздражала. Я вспомнила «Войну и мир», когда рожала Лиза, приехал Болконский, и она, его не узнала. Там есть фраза, что-то типа «чем он мог помочь ей, в ее страданиях», что-то подобное было и у меня в мыслях, удивительно, как Толстой мог знать, что именно это чувство приходит. Я думала о Христе, и о том, насколько невыносимы, должны были быть его страдания. И еще думала, что много болтаю языком, рассуждаю о высоких чувствах, и тому подобное, и вот пришла физическая боль, физическое страдание, и расплющило меня, размазало по стенке, и я уже ни о чем думать не могу, как только о том, как бы от нее избавиться, как сделать так, чтобы стало легче, и дух мой слабее плоти.
К вечеру 26 марта, я попросила все убрать от меня, мне сказали, что будет тяжелее, придется самой вставать и т. п. Я сказала, пусть. Не переношу насилия над собой, лучше самой себе сделать больно. К вечеру, я и встала, и пошла, далось нелегко, но я зауважала в себе волю. Воля и Вера – это мои основные точки опоры. Через двое суток отказалась от наркотиков, боль уже можно было терпеть, а не хотелось травить себя, ни ребенка (его уже приносили кормить). С мальчиком все нормальней, чем со мной, закричал сразу, как вытащили. Михалыч ждал окончания операции в вестибюле, и слышал его первый крик, сосал соску сразу, вес 3 кг 400 гр., т. е. норма. Мне сказали, что я просчиталась, срок был больше, недоношенный он не выглядит. Михалыч родился под счастливой звездой. Во-первых, у него на пуповине был завязан «истинный узел», т. е. внутри уже он был на узле, и могла начаться его гибель в результате этого (отсутствие питания, кислорода и т. д.). Во-вторых, он был опутан пуповиной, и врач, которая меня оперировала, сказала, что в родовых потугах, он бы задохнулся. То есть хорошо, что я самостоятельно не рожала, что случилось именно так, как случилось.