– Что здесь делаешь?
– Живу я здесь. Ты откуда? – ответил Семён вопросом на вопрос.
– В станицу. До дому.
– Не время, пошли ко мне.
– Не могу, мне водички с колонки набрать и в вагон.
– Это ты с Бакинца сошёл? – догадался Семён.
– Да, жара в вагоне.
– Юг, – важно протянул Семён.
– В станице давно был?
– Так, о станичных делах потом поговорим, а сейчас пойдём пожитки твои из вагона заберём, – Семён решительно потянул Петра назад к зданию вокзала.
– Объясни толком, – Пётр вяло сопротивлялся его напору.
– Всё потом. Не захочешь, уедешь следующим поездом.
– Вот, станичника встретил, погостюю у него пару дней, – Пётр всунул проводнику свой билет и взял вещь мешок на плечо.
Проводник понимающе посмотрел на билет, ловко спрятал его во внутренний карман и тряхнул головой.
От вокзала станичники шли пешком. Саманные дома нависали над узкими улочками, солнце било в глаза и не давало рассмотреть дорогу.
– Ярмаша помниш, що в хуторе жил? – начал Семён.
– Помню.
– Трагично склалася его доля, заарештовували.
– За что? – удивился Пётр
– Федора Заеца спроси.
– Другие как?
– Киприаня була вислана, – вздохнул Семён.
– Олексий Кожушно жив?
– Загубився його слид.
– Что ж такое творится!
– Тебя тоже ждуть.
За разговором о новостях они дошли до Семёнова дома.
Вечером, сидя возле керосиновой лампы Пётр слушал о всех бедах, свалившихся на станицу. Он не перебивал, а только удивлялся тому, как казаки отдали свои пай в общее пользование.
– Як же так?
– Да так, – Семён вздохнул, потянулся к тумбочке достал из неё лист и положил перед Петром.
– Пиши.
– Кому?
– Не кому, а куда, в Переяславскую пиши, – Семён всунул Петру в руки карандаш.
Петр помусолил его и стал писать.
– Не сумневайся, пиши. Завтра, попозже приведу человека, он тебе расскажет как женщина росказувала, что була в Донбасе, там така голодовка! – Семён заглянул через плечо Петра.
– Э нет, ты так не пиши. Пиши что далеко, что всё у тебя хорошо и чтобы Марья с детьми ехала в гости к куму.
– К какому куму? – Пётр удивлённо поднял брови.
– Ко мне пусть едет, я ей приглашение отпишу. С верным человеком станичному писарю передам, он и паспорт Марии выправит.
За полночь казаки легли спать. Пётр ворочался, сон не шёл, за занавеской ворочался Семён. Оба думали о том, что их ждёт на этой узкой полоске земли между горами и Каспием.