– Симон, давай попытаемся обратиться к другим докторам!
Он повернул голову к Лизе. По щекам катились слезы, а на губах играла улыбка неверующего в спасение.
– Глупенькая. Я обращался ко многим врачам в городе, никто не дал мне никаких шансов. Я не говорил об этом, чтобы ты не нервничала.
Она оторвалась от него. На лице застыла бледная маска боли. В её уме назревал план, который тут же разрушился.
– Скажи, то ты шутишь?
– Нет. Всё, что мне предлагали – это проходить терапию, которая притупляет болевые ощущения. А это надо ходить в больницу. Ну уж нет, никогда там не лечился и сидеть там отказываюсь. Лучше уж в родных стенах.
В спальне повисла гнетущая тишина. Она длилась до сих пор, пока Симон не застонал, хватаясь за голову. Лиза испуганно приблизилась к нему.
– Симон, приляг, пожалуйста.
Он отмахнулся, убирая руку.
– Ничего, всё прошло.
И тем не менее он направился к кровати. Присев на краешек, он подозвал Лизу сесть рядом.
– Знаешь, у меня есть дела, которые придётся возложить на тебя, если я не смогу.
– Симон, ты всё сможешь! – с горячностью запоздало парировала Лиза, осознавая как тому нелегко было принимать происходящее как факт. А тут ещё и говорить приходиться об этом.
– Пожалуйста, не перебивай. – Мягко промолвил он, беря её ладонь в свою руку. – Пообещай, что ты сделаешь всё, что я попрошу.
– Конечно же я всё сделаю!
И она получила список того, что ей нужно было притворить в жизнь. Многое удивляло, но она ничем не выдала свои эмоции. Для неё было важно исполнить просьбу умирающего.
На утреннем небе угрожающе собирались тяжёлые серые тучи. Лиза, преисполненная волнения, видела в этом плохой знак. До открытия картинной галереи оставалось всего пятнадцать минут, и она сидела как на иголках.
Вчера она потратила весь вечер на то, чтобы снять картины и повесить другие. Это был единственный вечер за последние три недели, как она провела его за пределами спальни Симона. И об этом он сам попросил её.
– Найди в моём кабинете в галерее картины и повесь в зале. Даже незаконченные, их больше завершённых.
– Но, Симон…
Симон нетерпеливо прервал её, с трудом повысив голос:
– Пожалуйста, сделай это. Поверь, мне очень важно, чтобы ты выставила те картины.
Лиза больше не смела перечить ему, понимая, что спор только убавляет и без того мизерное количество сил. Некогда красивый мужчина превратился в худшую версию себя: вокруг глаз синели круги. Щеки запали, сильнее выделяя скулы. Губы сравнялись по цвету с лицом – стали такими же бледными. Тело отощало неимоверно, и Лизе казалось, что она видит едва живой скелет, покрытый кожей.